Гарри Поттер и Наследники Слизерина

— Если бы я работал в Министерстве и отвечал за образование, я сделал бы все запрещённые заклинания обязательными для изучения, и тогда их никто не знал бы! – усмехнулся Сириус. – По себе знаю, что ученики никогда не учат то, что помечено как обязательное, и всенепременно интересуются помеченным как запретное. Если запретные заклинания сделать обязательными, лет через двадцать заклинание Авада Кедавра само изжило бы себя. Его никто не знал бы.

— Жаль, что вы не работаете в Министерстве и не отвечаете за образование, – саркастически заметил Снегг. – Но вы так всё толково объяснили… Уж не собираетесь ли вы стать новым учителем Защиты?

— Очень может быть. Только ради вашего спокойствия и вечного пребывания в должности профессора Зельеварения, – в тон ему ответил Сириус.

— Я, между прочим, ещё не увольнялась, а вы обсуждаете нового учителя, будто я здесь уже не работаю! – возмутилась Маргарет.

— Простите пожалуйста, Мисс Поттер, я решил, что вы выходите замуж и будете жить с мужем… – насмешливо заметил Снегг.

— Выхожу замуж, но не умираю же! Вашими коллективными стараниями я жива–здорова и пока ещё от должности не отказывалась!

Её возмущённую тираду прервало появление ещё одной министерской совы, кинувшей свиток Маргарет. Она развернула пергамент и удовлетворённо улыбнулась, протягивая свиток Сириусу:

— А это мой свадебный подарок.

Сириус непонимающе уставился в пергамент, прочитав его вслух:

Маргарет Фиона Поттер, полувейла, приговаривается к штрафу в сто галлеонов за применение чар вейл к Питеру Петтигрю в третий и последний допустимый раз второго июня в двадцать три часа сорок шесть минут. Напоминаем вам, что за последующее применения чар вейл вам грозит тюремное заключение в Азкабане сроком на три месяца. За каждое последующее нарушение срок пребывания в тюрьме будет увеличиваться на три месяца.

— Сто галлеонов? Штраф? Чары вейл? – посыпались вопросы со всех сторон.

— Почему ты назвала это свадебным подарком? – недоумевал Сириус. – По–твоему я всю жизнь мечтал узнать, что применяешь на ком‑то чары вейл?

— За какое преступление ты просидел в Азкабане двенадцать лет? За предательство Пот–теров? За пособничество Волану‑де–Морту? Нет, милый, тебя посадили в тюрьму за убийство благородного Питера Петтигрю, который якобы нашёл тебя и попытался схватить. Но если я применила на нём чары вейл, значит, он жив. Значит, ты невиновен в глазах Министерства, а следовательно свободен.

— Я свободен?.. Правда? – Сириус оторопел, не смея поверить своим ушам.

— Ну да, только надо отдать эту бумажку в Министерство, в тот отдел, который занимается твоей поимкой. Этим занят Кингсли Шейкболт, если я не ошибаюсь? Как иногда полезно потолкаться в Лютном переулке и послушать сплетни…

— Неужели я и правда свободен? Я смогу нормально ходить по улицам, не превращаясь в собаку и не боясь дементоров? Это немыслимо… – Сириус был потрясён. – Спасибо тебе… – он обнял Маргарет и долго её не отпускал. – Это самый дорогой подарок, который мне когда‑либо делали… Свобода… Я и мечтать об этом не мог.

— Не настолько уж ты и свободен. Тебе скоро жениться… – пошутил Люпин. – Маргарет, скажи пожалуйста, как давно ты знала Сама–Знаешь–Кого? Почему ты никогда ничего о нём не говорила? – внезапно посерьёзнел он.

С лица Маргарет сползла улыбка. Она внезапно стушевалась.

— Это долгая история. Что ж, слушайте.

Мне было три, когда ко мне на улице подошёл худенький красивый подросток лет шест–надцати, как раз как Руди. Он поймал мой игрушечный снитч, который вылетел на дорогу. Мальчик был серьёзный и вежливый. Он меня обо всём внимательно расспрашивал, мне понравилось с ним разговаривать. Руди и его друзьям было со мной неинтересно, – она покосилась на Сириуса с Римусом, – я ведь была кроха, а они уже взрослые. И я привязалась к Тому… Он частенько навещал меня, дарил какие‑то мелочи, игрушки и сладости, расспрашивал меня обо всём. Единственное, о чём он просил, это никому не рассказывать о наших встречах. Я с радостью хранила это в секрете, ведь дети любят иметь свои маленькие тайны от взрослых. Это помогает чувствовать себя взрослее и значительнее. Когда я подросла, он стал учить меня всему тому, что знал сам. В одиннадцать лет я уже могла вызвать материального Патронуса, а в четырнадцать научилась переводить предметы из трёхмерного плана в двухмерный и обратно. Всякую ерунду типа Манящих чар я и за заклинания‑то не считала… Единственное, чему он меня не научил, так это трансгрессировать. Этим нельзя было пользоваться до наступления совершеннолетия. Я чуть не с детства владею даже запрещёнными заклинаниями… В школе для меня в новинку было только Зельеварение, потому что если и было что‑то, в чём Том плохо разбирался, то это было именно оно.