Гарри Поттер и Наследники Слизерина

— Рон, успокойся! Ты что, Рон! – увещевал его Гарри, но безуспешно. Рон разошёлся не на шутку, будто плотину прорвало, и поток злых слов смывал всё на своём пути:

— Небось нежились себе на тёплом песочке, в обнимку, как голубочки, и грезили о счаст–ливом будущем! А кому нужен верный друг Рон? Вечный оруженосец главного героя Рон? Нищий рыжий Рон? Этот чёртов Снегг открыл мне глаза! Он был прав. Тебе просто нравится играть чужими чувствами! Не достался тебе всемирно известный звёздный мальчик Гарри – Чжоу увела, так ты нашла перспективного чемпиона Крама! – Рон уже не контролировал себя. Злые и несправедливые слова слетали с его языка, отравляя смертоносным ядом всё то, что у них было. Годы их крепкой дружбы, их былое взаимопонимание – всё катилось в тартарары.

— С меня хватит! – орал Рон. – Всё! Поиграла кошка с мышкой! До свидания! Нет, прощайте навсегда! Счастливо оставаться! Утешьте друг друга как следует! – И Рон ушёл.

Гарри и Гермиона сидели как громом поражённые.

— Что это на него нашло? – Гарри пребывал в полнейшем недоумении. – Что за ахинею он тут нёс?

Лицо у Гермионы некрасиво перекосилось, и Гарри понял, что сейчас будут слёзы.

— За что мне всё это? – заревела Гермиона в голос. Сквозь всхлипы и рыдания она что‑то говорила о Викторе Краме, о тяжёлом разговоре с ним и о похожей сцене ревности при расставании.

Гарри слушал молча, а потом как‑то по взрослому обнял рыдающую девушку и протянул ей платок.

Когда Гермиона успокоилась, Гарри попросил рассказать ему обо всём по порядку. Рас–сказ получился коротким.

Вскоре после дня рождения Гарри Гермиона и правда уехала в Болгарию по приглашению Виктора, у которого был летний отпуск. Не писала она, потому что в Болгарии началась забастовка почтовых сов – они требовали улучшения условий содержания, надбавки за расстояние, отпуск по уходу за птенцами и увеличения штата почтовых птиц.

Гарри ушам своим не поверил. Совы, и те чего‑то требовали. Ему впервые пришло в голову, что совы живые, что у них есть личная жизнь, проблемы и потребности, что они болеют, выводят птенцов и получают зарплату в виде еды и жёрдочек в тёплом помещении.

Гермиона послала письмо обычной почтой Гарри на адрес Дурслей, но то ли оно затерялось, то ли они не удосужились его переслать.

Расставание с Виктором было тяжёлым. Гермиона не пожелала вдаваться в подробности, но из её сбивчивого рассказа Гарри заключил, что она серьёзно нравилась Краму, но не разделяла его чувств.

— Лучше бы я вообще никуда не ездила, – шмыгая носом, пробурчала Гермиона. – Собиралась отдохнуть, а взамен этого получила две серьёзных ссоры.

— А как обо всём узнал Снегг? – спросил Гарри. – Он что – ясновидящий?

— Вот ещё, – скривила губы девушка. – Сегодня утром обо всём этом напечатала эта гадкая газетёнка – Пророк. Ты разве не читал? И фотография была – уж не знаю, как нас ухитрились выследить и снять, что мы даже не заметили. И ещё был огромный заголовок: Разбивательница сердец и её новый поклонник – величайший игрок в квиддич Виктор Крам на отдыхе в Болгарии. Каково, а? Хорошо ещё, что у нас Пророк не печатают, а то мои родители с ума сошли бы.

— Нет, я этого не читал, – пожал плечами Гарри. – Я с недавних пор зарёкся читать этот жалкий бульварный листок.

— Ну и правильно, – зло сказала Гермиона. Слёзы у неё высохли, а нос остался распухшим и покрасневшим, лицо же было всё в красных пятнах.

— Д–а-а, редкостная красавица–сердцеедка! – горько рассмеялась Гермиона, глядя на своё отражение в маленькое зеркальце. – Ладно, Гарри, пойдём. Придётся умыться – в таком виде появляться в Большом зале просто стыдно. Да и не доставлю я им такого удовольствия – видеть меня в слезах, – гордо проговорила девушка.

Гарри уже стал выходить из‑под лестницы, как вдруг Гермиона его окликнула. Гарри обернулся, и Гермиона порывисто его обняла и сказала:

— Спасибо за всё, Гарри, ты настоящий друг, который может выслушать и не осудить заранее, как остальные. Спасибо.

И тут Гарри понял, что Гермиона для него больше, чем просто подруга, она – настоящий друг на века, она – его сестра, которой у него никогда не было, родственная душа, с которой делишься и плохим, и хорошим, вместе радуешься и делишься любой бедой, та кто придёт к тебе на помощь и за кого ты, не задумываясь, отдашь жизнь.

— Идём, – сказал Гарри, отступая от Гермионы и прерывая повисшее молчание. – Пошли, если не хотим остаться голодными, у меня уже живот подвело. Церемония распределения уже, наверное, закончилась.

— Не могу же я идти в таком виде, – сказала Гермиона, лицо которой опухло от слёз и покрылось безобразными красными пятнами. – Холодная вода мне не поможет. Боюсь, тебе придётся идти одному.

Они стояли у подножия лестницы перед дверями, ведущими в Большой зал, в котором проходили все церемонии.

— Вот бы было такое заклинание, которое приводит внешность в порядок, – с несчастным видом вздохнула Гермиона.

— А оно существует, – вдруг раздалось сзади.

Гарри и Гермиона резко обернулась.