Гарри Поттер и Наследники Слизерина

На этот раз Снегг отравил Невилла, а остальные искали противоядие. Обнаружил его, как ни странно, Малфой. Обычно он вредничал и ни за что не спас бы гриффиндорца. Но то ли он в этот раз перенервничал под взглядом Снегга, то ли захотел перед ним выслужиться, но Невилл очнулся с его помощью.

— А Снегг, оказывается, свой парень! – торопливо говорил Рон, когда они шли на Прорицания в Северную башню. Дамблдор предупредил их, что иногда вместо Флоренца уроки будет давать профессор Трелони, потому что кентавру иногда надо будет отлучаться. Этим заявлением Дамблдор их крайне заинтриговал. Гарри уже решил про себя расспросить обо всём Хагрида, который дружил с Флоренцем. – Как он ради Мелиссы расстарался! Говорю тебе, он к ней неравнодушен. Я думаю, что он сдержит слово и найдёт того, кто написал эту гадость.

— Хотелось бы мне знать, как он это сделает, – откликнулся Гарри. – Не будет же он всех поить сывороткой правды.

— Но круг поиска сужается, если учесть, что этот человек здесь, в Хогвартсе. Ведь только находящийся здесь знает, что Снегг много общается с Мелиссой.

— В Хогвартсе учится какая‑то несчастная тысяча человек, плюс учителя, эльфы и привидения! К тому же кто угодно мог написать о происходящем домой, а его родители подсунули эту гадкую анонимку Пророку, чтобы предупредить общественность, – стоял на своём Гарри.

— Пожалуй, ты прав, – вздохнул Рон, соглашаясь.

Наконец‑то они добрались до башни профессора Трелони – мыши в очках, как её называли ученики между собой.

В кабинете профессора Трелони всегда был очень тяжёлый воздух. Тут как обычно тош–нотворно–удушливо пахло восточными благовониями, круглый год горел камин, везде были свечи. На столах и полках стояли хрустальные шары, глобусы планет, сервизы для гадания на чаинках, висели карты звёздного неба для составления гороскопов.

Ни Гарри, ни Рон не верили ни в предсказания, ни в гороскопы профессора Трелони. Раньше они ходили к ней просто так – расслабиться и отдохнуть от сложных предметов. Гарри пару раз даже засыпал. Хотя у стрекозы и случались иногда пророческие видения, это было крайне редко. Девушки же, Парвати и Лаванда, были ярыми поклонницами пророцательского таланта мыши. Они всегда с замиранием сердца и затаив дыхание слушали вещание мед–иума. Парвати и Лаванда сильно огорчились, когда вместо профессора Трелони Астрологию им стал преподавать кентавр. Гарри и Рон подозревали, что девушки в конце концов смирились с Флоренцем только потому, что он был очень красивым.

Профессор Трелони вплыла в кабинет, как всегда зябко кутаясь в слои шалей и мелодично позвякивая многочисленными бусами и браслетами.

— Здравствуйте все, я рада вас видеть, хотя бы иногда, и счастлива, что никто из вас не умер, – замогильным голосом произнесла она. – Вы, Поттер, были близки к этому, очень близки, как я и предрекала. Но с моей помощью вы были к этому готовы и смогли постоять за себя – что ж, я рада за вас и сочувствую. Может быть, вам удастся умереть в другой раз…

Гарри хмыкнул – на тот свет он, вообще‑то, не торопился, а мадам Трелони, похоже, не терпелось ему помочь.

— Что ж, сегодня будем рассеивать туман над будущим с помощью хрустального шара, вы наверняка давно этого не делали.

Лаванда и Парвати сразу же оживились, а Гарри и Рон тяжело вздохнули. Профессор повернула шар, на её руке блеснуло массивное кольцо–змейка, усыпанное драгоценными камнями. Можно было рассмотреть зелёные изумрудные глазки и красную рубиновую пасть. По тельцу змейки шёл узор из крохотных сапфиров, топазов, опалов и алмазов.

В прошлом году у неё этого кольца не было, – машинально подумал Гарри.

— Сосредоточьтесь, устремитесь мыслями внутрь шара, проникните за его хрустальные пределы, и туман рассеется от ветра провидения…

Что и говорить, мышь была мастером слова. Её голос действовал усыпляюще, вводил в транс. У Гарри закружилась голова, перед глазами поплыло. На миг ему показалось, что змейка на кольце мадам Трелони ожила и зашевелилась, подняв серебристую головку и сверкнув драгоценными глазками.

— Гарри, Гарри, тебе плохо? – всполошился Рон, памятуя о том, что однажды в этом же кабинете у Гарри был приступ боли в шраме, он тогда даже потерял сознание. Боль была верным признаком того, что Тот–Кого–Нельзя–Называть был где‑то поблизости.

— Нет–нет, всё хорошо, – поспешил заверить его Гарри. Просто мне стало слегка нехорошо. Наверное, это из‑за того, что здесь душно и навязчиво пахнет благовониями. Да ещё я позавтракать не успел.

— Ты какой‑то бледный. Давай, я отведу тебя в больничное крыло, – не мог угомониться Рон.

— Да что ты в самом деле! Не надо, всё в порядке! Хотя… Давай! Чего тут делать?

— Профессор Трелони, профессор Трелони, Гарри плохо! – затараторил Рон. – Наверное, как раз сейчас он собирается нас покинуть! – с шутливым ужасом в голосе проговорил он, выразительно округлив глаза. – Можно, я отведу его к Мадам Помфри?

— Идите, – милостиво отпустила их стрекоза.

И довольные Гарри и Рон умчались.

— Ну, что? Лучше? – заботливо спросил Рон.

— Кажется, да. Вот только живот болит, – отозвался Гарри.