Гарри Поттер и Обитель Бессмертия

Гарри считал, ему неприятно думать о том, как он заглянул в воспоминания Снейпа. Будущий грозный профессор, подвешенный вверх тормашками, ха-ха! Мечта любого ученика. То, что потом до конца года он игнорировал Гарри, говорило о том, что Северус Снейп просто испугался. Стоило намекнуть ему, что можно поделиться информацией с одноклассниками, что Снейп, интересно, сделал бы? Возможно, и оторвал бы голову, но обладание запретной информацией давало упоительное, ошеломляющее чувство власти и…

…отвращения. Палочка в руках Гарри тряслась, и Волдеморт, который только что вплотную соприкоснулся с ним, сразу отодвинулся. Гарри никогда раньше не понимал выражения «сгореть от стыда», но теперь он горел, все мысли, нашептанные только что, выжигало из него, и когда дым развеивался, за ним открывалось прозрачное, настоящее знание. Как истинный гриффиндорец, Гарри ненавидел бояться, но никогда не видел, что страх помогает распознать опасность, а стыд — разложение души. Какая разница, бояться Снейпа или запугивать его — это абсолютно одно и то же, и он остался бы столь же зависим от ненавистного профессора. В Гарри открылась мудрость, в своей очевидности не требующая доказательств, и он знал теперь, что отплатить той же монетой не означает стать сильнее и подняться над ситуацией. Ведь на самом деле Гарри стремился к другому, чего в отношении Дадли, собственно, достиг: безразличия.

Похоже, Лорд почувствовал, что полученная жестокая моральная прививка, и пустота дают Гарри куда большую победу, чем странная, извращенная власть. Гарри же продолжал пребывать в этом состоянии, и видел свое, то, к чему у Лорда не было доступа. Он преследовал профессора в ту ночь, когда потерял Дамблдора; они сражались. Снейп говорил что-то насчет того, что, чтобы победить, надо превосходить своего противника. Теперь Гарри это понял.

Но Волдеморт не собирался отступать. И он извлек новое, совершенно замечательное воспоминание: то, как Гарри оставил еле стоящего на ногах Дадли на улице, в нескольких шагах от дома. Да, он злорадствовал и, без сомнения, где-то в глубине души, ему было приятно взять реванш.

Благодаря этому Гарри сумел осознать, что Волдеморт, похоже, не видит, что именно заставляет Гарри переживать, а просто каким-то образом чувствует, куда надо нажимать. И, как только Гарри признал за собой «теплые» чувства в отношении кузена, переключил картинку. И она понравилась Гарри больше, потому что толпа из «святого Брутуса» в благопристойном, ханжеском доме Дарсли его откровенно порадовала. Пусть он никогда не испытывал особой приязни к слизеринцам и втайне сгорал от стыда из-за того, что они увидели его пыльную, набитую барахлом комнату, но все же минус, помноженный на минус, в тот раз дал безусловный плюс.

Волдеморт отнесся к этому странно, во всяком случае, реакция Гарри ему не понравилась. Он рассчитывал, что воспоминание о родне, оставшейся без ужина, подвигнет жертву на злорадство, а Гарри было попросту смешно. И благодаря этому Волдеморт, наконец, безусловно утратил власть над страстями в душе своей жертвы.

Гарри снова отчетливо видел и его, и даже то, что за куполом. Он видел там кровь на полу, вспышки заклинаний, запрокинутую мордочку домашнего эльфа с изумленным, пугающим его взглядом. Все Упивающиеся смертью оставили работу и приняли участие в битве. То, что Кричер бросился спасать хорька, здорово их разозлило.

Гарри отвел взгляд от сражения и в упор поглядел на врага. Он только что заставил Волдеморта отступить. Он сумел освободить свое сознание, и теперь, со всей силой и яростью, на какие способны молодость и сознание собственной правоты, сделал рывок вперед…

Внезапно Гарри скомандовал себе: «Стоп!». Деятельная часть его натуры вопила, вопрошая, что не так. Разве не естественно броситься в наступление за врагом, уносящим ноги с поля боя? Как там измерялась осторожность профессора Слизерина?

Сознание Волдеморта тоже замерло в недоумении. У Гарри было мало времени, прежде чем враг придет в себя и попытается восстановить контроль, но гриффиндорец знал, что ни за что не должен торопиться. Что-то остановило его — и он должен был разобраться, что именно.

Власть над Лордом — это очередная ловушка! Немного круче, пожалуй, чем возможность вызнать разные разности у Северуса Снейпа. «Хотя, не факт, — подумал гриффиндорец. — Для многих ребят с моей параллели увидеть унижение Снейпа было бы куда приятней, чем Лорда в аналогичной позиции». Однако Волдеморт в своем неколебимом тщеславии, должно быть, и мысли не допускал, что это так может быть. Он не сомневался, что импульсивный Гарри Поттер окажется не в состоянии отказаться от того, что ему предлагается. Раскусив замысел врага, Гарри пережил единственное за всю битву мгновение чистого ликования от победы.