Гарри Поттер и Обитель Бессмертия

«Нашла время. Повезло же мне», – подумал Гарри. В следующие полчаса ему пришлось покорно глотать ворчание дяди как неизбежную приправу к салату и яичнице. Лишь после, у себя в комнате, он вскрыл конверт.

Письмо от мистера Уизли не оправдало всех надежд Гарри. О том, при каких обстоятельствах авроры поймали Малфоя, отец Рона ничего не знал, зато был довольно хорошо осведомлен о том, каково положение дел слизеринца в данный момент.

Драко был официально арестован, и после составления соответствующих бумаг отправился в Азкабан, где и содержится под стражей без права посещения. Основанием для обвинения стало его исчезновение из школы в ночь нападения на замок и, конечно, показания Гарри. Но все равно, Гарри разозлился, узнав из письма, что многие в Министерстве магии, оказывается, сомневаются в принадлежности Драко Малфоя к Упивающимся смертью. Мистер Уизли считал, что виной тому был отказ Гарри сотрудничать с министром Скримджером в прошлом году.

«То, что ты не захотел выступить с властями единым фронтом против Сам – Знаешь – Кого, дало людям повод говорить о том, что ты возгордился и твоя избранность вскружила тебе голову. Я тебя ни в чем не обвиняю, но должен сказать, Гарри, что твоя позиция в отношении Министерства и в самом деле кое–кому усложнила работу. Большинство колдунов и ведьм хотят тебе верить, и я надеюсь, что в этот раз нам удастся добиться справедливости. К сожалению, я совершенно не могу дознаться, на чем будет строиться защита младшего Малфоя». На этой обнадеживающей ноте мистер Уизли закончил.

Прочитав до конца, Гарри понял, что пусть это наиболее правдивая информация, но все же не вся, ему нужно еще кое‑что. Теперь ему еще сильнее хотелось узнать, как подадут эту новость магическому сообществу официальные источники. То, что почта задерживалась, казалось Гарри не очень хорошим знаком. Он догадывался, как это делается. «До последнего корректируют, вырезают, решают, что можно людям знать, а что нельзя», – фыркал он, меряя шагами комнату.

Все утро прошло в ожидании. «Ежедневный пророк» прибыл к месту назначения почти в одиннадцать, и доставила его исключительно вредная сова, успевшая клюнуть Гарри, пока он расплачивался. Но несколько секунд Гарри радовался уже тому, что получил, наконец, газету, держит ее в руках, и больше не придется напряженно ждать и пялиться в окно. Естественно, это чувство острой радости очень быстро иссякло, уступая место легкому разочарованию оттого, что новость о Малфое не попала на первую полосу. Он пролистал все, затем принялся изучать содержание заметок помельче более вдумчиво, и в итоге нашел нечто, отнюдь не стоящее приложенных усилий.

«Можно похвалить успехи Министерства и более содержательно!» – фыркнул Гарри. В «Пророке» не написали ничего конкретного, сообщалось только, что «задержано лицо, фамилия которого пока не разглашается». Гарри ничего не оставалось, как утешиться обещанием, что в последующих выпусках об этом напишут более подробно. Разочарование накатывало на парня медленно, он все еще отказывался верить, что ничего, по сути, не узнал.

Собственно, Гарри сам не так давно посетил Министерство. Перед тем, как вернуться в дом дяди, он подписал свои показания, а еще встретился с министром Руфусом Скримджером, который, энергично тряся его ладонь, заверил юношу, что скорбит вместе с ним и всегда готов протянуть руку помощи. После изъявления теплых чувств министр довольно сурово попросил его не давать никаких интервью и вообще информацию о гибели Дамблдора не разглашать, «преждевременно информировать людей, пока нет никаких результатов, это все равно, что подрывать моральный дух общества», – объяснил Скримджер. Гарри не заставил себя долго упрашивать и пообещал не связываться с репортерами, поскольку это в точности соответствовало и его намерениям.

Потом в штаб–квартире авроров захотели что‑то уточнить, но Гарри еще не успел побывать там еще раз: пришло вот это письмо. Ему стоило большого труда удержаться от того, чтобы не добраться самому до Лондона. Ничего сложного в этом не было, он ведь давно не ставил Дарсли в известность, куда направляется. Тем более, после того как министр отпустил его, к нему не приставили авроров, и, побродив по Атриуму, устав от пристальных изучающих взглядов страшно занятых сотрудников Министерства, прибывающих, убывающих и просто пробегающих мимо, знаменитый Гарри Поттер вышел через будку для посетителей и самостоятельно добирался до дому.

Но за ним, однако, наблюдали. На пути из Лондона на Бирючиновую аллею он обнаружил за собой хвост. Сидящая впереди него старушка в автобусе уж очень забавно морщила нос, не догадываясь, наверное, что все это видно в отражении. В один прекрасный момент Гарри заметил, что в долю секунды ее нос чуть укоротился, он поморгал, затем, поняв, что не ошибся, наклонился вперед и прошептал:

— Привет, Тонкс.