Гарри Поттер и Огненная Чаша

Гермиона рассказала про полученные утром гневные письма и про конверт с буботуберовым гноем.

— А-а-а-а, это ерунда, не думай об этом, — ласково поглядев на неё сверху, посоветовал Огрид. — Я таких писем наполучал — уж будьте любезны, это после того, как Рита Вритер написала про мою мамашу. «Ты чудовище, тебя надо уничтожить». «Твоя мать убивала невинных людей, была б у тебя совесть, ты б утопился в озере».

— Не может быть! — воскликнула крайне шокированная Гермиона.

— А вот и может, — сказал Огрид, тяжело поднимая корзину с нюхлями и опирая её о стену хижины. — Они ж просто придурки, Гермиона. Ты эти письма, ежели ещё придут, не открывай, кидай сразу в огонь.

— Ты пропустила очень хороший урок, — сообщил Гермионе Гарри, когда все уже возвращались в замок. — Они такие симпатичные, эти нюхли. Правда, Рон?

Рон, между тем, нахмурившись, рассматривал шоколад. Что-то его сильно огорчило.

— Что такое? — спросил Гарри. — Начинка не та?

— Нет, — коротко бросил Рон. — Ты почему мне не сказал про золото?

— Какое золото? — не понял Гарри.

— Золото, которое я тебе отдал после финального матча, — пояснил Рон. — Непречёмово золото, которое я отдал тебе за омниокуляр. В Высшей ложе. Почему ты не сказал, что оно исчезло?

Гарри пришлось минуту подумать, прежде чем он сообразил, о чём говорит Рон.

— А-а, — протянул он, когда память наконец вернулась к нему. — Не знаю… Я и не заметил, что его нет. У меня тогда была другая забота — о палочке, помнишь?

Они вошли в вестибюль и направились в Большой зал на обед.

— Наверно, хорошо, — отрывисто произнёс Рон, когда они уселись за стол и принялись накладывать на тарелки ростбиф и йоркширский пудинг, — иметь столько денег, что даже не замечаешь, что у тебя пропала целая пригоршня галлеонов.

— Слушай, у меня тогда совсем другое было на уме! — раздражился Гарри. — Да и у всех нас!

— Я не знал, что непречёмово золото исчезает, — бубнил Рон. — Я думал, что отдал тебе деньги. А так ты не должен был дарить мне на Рождество шляпу «Пуляющих пушек».

— Да забудь ты об этом! — воскликнул Гарри.

Рон наколол на вилку жареную картошку и гневно поглядел на неё. А потом сказал:

— Ненавижу, что я бедный.

Гарри с Гермионой посмотрели друг на друга, не зная, что ответить.

— Всё это ерунда, — продолжал Рон, обращаясь к картошке. — Я не виню Фреда с Джорджем, что они хотят заработать денег. Жалко, что я не могу. Жалко, что у меня нет нюхля.

— Что ж, теперь мы знаем, что тебе подарить на следующее Рождество, — утешительно-бодро отозвалась Гермиона. Но, видя, что Рон по-прежнему сидит очень мрачный, добавила:

— Перестань, Рон, бывает и хуже. Зато у тебя руки не в гное. — Гермиона с огромным трудом управлялась с ножом и вилкой, так сильно распухли её пальцы. — Ненавижу эту Вритер! — вдруг взорвалась она. — Я ей отплачу! Даже если это будет последнее, что я сделаю в жизни!

***

В течение следующей недели подмётные письма продолжали приходить, и, хотя Гермиона последовала совету Огрида и перестала вскрывать конверты, некоторые недоброжелатели прислали Вопиллеры, и те взрывались и выкрикивали ей в лицо оскорбления, которые мог слышать весь Большой зал. Теперь даже те, кто не читал «Ведьмополитен», узнали о предполагаемом любовном треугольнике. Гарри устал объяснять, что Гермиона — вовсе не его девушка.

— Если мы не будем обращать внимания, — говорил он Гермионе, — всё уляжется… ведь то, что она написала насчёт меня, им в конце концов надоело обсуждать…

— Я хочу знать, как ей удаётся подслушивать частные разговоры, когда даже вход на территорию школы ей запрещён! — сердилась Гермиона.

После следующего же урока защиты от сил зла Гермиона задержалась, чтобы спросить о чём-то профессора Хмури. Остальные ребята торопились поскорее уйти — Хмури настолько серьёзно подошёл к проведению теста по изменению траектории заклятий, что многие получили мелкие повреждения. А для Гарри последствия уходрального заклятия оказались таковы, что он ушёл с урока, прижимая уши к голове руками.

— По крайней мере, Рита точно не пользуется плащом-невидимкой! — задыхаясь, прокричала Гермиона пять минут спустя, когда догнала мальчиков в вестибюле и отвела руку Гарри от извивающегося уха:

— Хмури говорит, что после второго состязания не видел её ни возле судейского стола, ни около озера!

— Гермиона! Имеет ли смысл просить тебя бросить эту затею? — патетически воззвал Рон.

— Нет! — упрямо выкрикнула Гермиона. — Я хочу знать, как ей удалось подслушать мой разговор с Виктором! И как она узнала про маму Огрида!

— Может, она поставила вам жучки? — предположил Гарри.

— Жучки? — непонимающе переспросил Рон. — Как это… напустила блох, что ли?

Гарри принялся объяснять про потайные микрофоны и записывающие устройства.

Рон пришёл в восторг, но тут вмешалась Гермиона:

— Когда-нибудь вы, наконец, прочитаете «Хогварц: история» или нет?

— А смысл? — удивился Рон. — Ты же знаешь всё наизусть, мы всегда можем спросить у тебя.