Гарри Поттер и Орден Феникса

К сожалению, нашим корреспондентам пока не удалось встретиться с Альбусом Думбльдором, восстановленным в должности директора школы колдовства и ведьминских искусств «Хогварц», а также в правах члена Международной Конфедерации Чародеев, и вновь назначенным Верховным Ведуном Мудрейха, который в течение последнего года упорно настаивал на том, что Сами-Знаете-Кто не только не умер — во что так хотелось верить колдовской общественности — но и вновь собирает армию, чтобы ещё раз попытаться захватить власть. Между тем, «мальчик, который остался жив»…

— Вот и ты, Гарри, я так и знала, что куда-нибудь тебя обязательно впихнут, — сказала Гермиона, взглянув на него поверх газеты.

Они были в больнице. Гарри сидел на краю кровати Рона. Гермиона читала вслух передовицу воскресного выпуска «Прорицательской». В ногах её кровати, свернувшись клубком, лежала Джинни, чью ногу мадам Помфри вылечила в мгновение ока. В кресле между двумя кроватями сидел Невилль — его нос тоже давно приобрел обычные форму и размер; Луна, которая забрела навестить больных, читала последний номер «Правдобора». Она держала журнал вверх ногами и, казалось, не слышала ничего вокруг.

— А-а, значит, он у нас опять «мальчик, который остался жив»? — саркастически бросил Рон. — Не чокнутый выскочка, как ещё недавно?

Он взял горсть шоколадушек из огромной кучи на тумбочке, бросил по штуке Гарри, Джинни и Невиллю, потом зубами разорвал обёртку своей конфеты. Руки у него были в глубоких шрамах, оставленных щупальцами мозгов — как сказала мадам Помфри, ничто не ранит так сильно, как мысли. Впрочем, от обильного смазывания умиротворяющим умащением д-ра Уббли шрамы быстро затягивались.

— Да, Гарри, они тебя совсем захвалили, — Гермиона быстро пробежала глазами статью. — «Одинокий голос правды… все считали его сумасшедшим, но он твердил своё… вынужденный мириться с насмешками и клеветой…» Хм-м-м, — нахмурилась она, — вижу, они забыли, что насмешки и клевета в основном распространялись их газетой…

Гермиона поморщилась и приложила руку к рёбрам. Проклятье Долохова, хотя и ослабленное из-за того, что он произнёс его про себя, причинило много бед, и, говоря словами мадам Помфри, это было «дело долгое». Гермиона каждый день пила по десять разных микстур, быстро поправлялась и начинала сильно скучать в больнице.

— «Сами-Знаете-Кто снова хочет захватить власть», страницы со второй по четвёртую, «О чём нам не рассказало министерство», страница пять, «Почему никто не слушал Альбуса Думбльдора», страницы с шестой по восьмую, «Эксклюзивное интервью с Гарри Поттером», страница девять… М-да, — Гермиона сложила и отшвырнула газету, — теперь у них есть, о чём писать, это уж точно. А интервью с Гарри вовсе не эксклюзивное, это то, что было в «Правдоборе»…

— Папа его продал, — обычным мечтательным тоном произнесла Луна, переворачивая страницу журнала. — И между прочим, за очень хорошие деньги, там что летом мы едем в экспедицию на поиски складкорогих стеклопов.

Гермиона некоторое время боролась с собой, затем сказала:

— Звучит заманчиво.

Джинни встретилась взглядом с Гарри и быстро отвернулась, пряча улыбку.

— Кстати, — Гермиона села прямее и опять поморщилась, — расскажите, что происходит в школе.

— Флитвик убрал болото, — сказала Джинни, — причём за три секунды. Но маленький кусочек, под окном, оставил и велел обнести верёвками…

— Зачем? — поразилась Гермиона.

— Говорит, очень уж здорово сделано, — пожала плечами Джинни.

— Он его оставил как памятник Фреду и Джорджу, — с набитым ртом промычал Рон. — Это всё они прислали, — добавил он, обращаясь к Гарри и показывая на гору шоколадушек. — С хохмазином-то, видно, полный порядок, а?

Гермиона посмотрела неодобрительно и спросила:

— Значит, как только Думбльдор вернулся, все беды закончились?

— Да, — кивнул Невилль, — всё пошло своим чередом.

— Филч, небось, счастлив? — спросил Рон и поставил перед собой шоколадушную карточку с Думбльдором, оперев её о кувшин с водой.

— Ничего подобного, — ответила Джинни. — Он ужасно горюет… — Она понизила голос до шёпота. — Всё твердит: Кхембридж — лучшее, что было с «Хогварцем» за всю его историю…

Все шестеро обернулись. На кровати напротив, уставившись в потолок, лежала профессор Кхембридж. Думбльдор вызволил её из плена; как ему это удалось, не знал никто — но он вернулся из леса без единой царапины. Кхембридж ничего не рассказывала — после возвращения в замок она, насколько знали ребята, вообще не произнесла ни слова. Что с ней сейчас, тоже было непонятно. Из встрёпанных мышиных волос, раньше всегда аккуратно уложенных, до сих пор торчали листья и веточки, но в остальном она выглядела как обычно.

— Мадам Помфри говорит, что это шок, — шепнула Гермиона.

— Скорее, тоска, — возразила Джинни.

— Зато если сделать вот так, она проявляет признаки жизни, — Рон пощёлкал языком. Кхембридж с полоумным видом села в постели.

— Что с вами, профессор? — крикнула мадам Помфри, высовывая голову из своего кабинета.

— Ничего… ничего… — отозвалась Кхембридж, опускаясь на подушки. — Должно быть, приснилось…