Гарри Поттер и Орден Феникса

Письмо, хотя и очень короткое, писалось долго: за это время солнце обогнуло чуть не половину гостиной, а в спальнях наверху уже слышалось движение. Аккуратно запечатав пергамент, он выбрался через портретную дверь и пошёл к совятнику.

— На твоём месте я бы этой дорогой не шёл, — сказал Почти Безголовый Ник, смущённо выплывший перед ним из стены в коридоре. — Пивз задумал подшутить над первым, кто пройдёт мимо бюста Парацельса по коридору.

— Шутка в том, что Парацельс упадёт ему на голову? — осведомился Гарри.

— Как ни смешно, да, — скучным голосом ответил Ник. — Остроумием Пивз никогда не отличался. Попробую найти Кровавого Барона. Может, он его урезонит… Пока, Гарри.

— Пока, — отозвался Гарри и свернул не направо, а налево, выбрав более длинную, но более безопасную дорогу к совятнику.

Настроение у него улучшалось: в одном окне за другим он видел яркое голубое небо; сегодня тренировка, и наконец-то он попадёт на поле для квиддича.

Что-то задело его лодыжку. Он посмотрел под ноги и увидел, что мимо шмыгнула тощая серая кошка смотрителя Миссис Норрис. Она глянула на него жёлтыми, как лампы, глазами и скрылась за статуей Уилфреда Унылого.

— Ничего такого не делаю, — крикнул ей вслед Гарри. У неё явно был вид кошки, намеревающейся донести на него хозяину, хотя с какой стати, Гарри не понимал — он имел полное право пойти субботним утром в совятник.

Солнце уже стояло высоко, и, когда Гарри вошёл в совятник, окна без стёкол ослепили его: широкие серебристые снопы солнечного света насквозь пронизывали круглое помещение, где сидели на балках сотни сов, несколько обеспокоенных ярким светом, — некоторые, похоже, только что вернулись с охоты. Отыскивая глазами Буклю, Гарри шёл, задрав голову, и устланный соломой пол похрустывал под ногами, когда он наступал на косточки маленьких животных.

— Вот ты где, — сказал он, увидев её почти на самом верху сводчатого потолка. — Давай сюда. Тут у меня письмо.

Тихо ухнув, она расправила большие белые крылья и спустилась к нему на плечо.

— Ну да, тут написано: «Нюхалзу», — сказал он, вкладывая ей в клюв письмо, и, сам не зная зачем, шёпотом добавил: — Но оно для Сириуса, ясно?

Букля мигнула жёлтыми глазами, и это означало, что она поняла.

— Тогда счастливого полёта.

Гарри поднёс её к одному из окон, и, оттолкнувшись от его руки, Букля взмыла в ослепительно яркое небо. Он смотрел ей вслед, пока она не превратилась в чёрную точку и не исчезла, а потом перевёл взгляд на хижину Хагрида — домик был хорошо виден из этого окна и явно необитаем: занавески задёрнуты, дым из трубы не идёт.

Верхушки деревьев в Запретном лесу раскачивал ветерок. Гарри смотрел на них, радуясь свежему воздуху, обвевавшему лицо, думая, что скоро квиддич… И вдруг увидел: из чащи, словно громадная нелепая птица, поднялась большая крылатая лошадь-рептилия, с раскинутыми перепончатыми, как у птеродактиля, крыльями — в точности такая, как те, что были впряжены в хогвартские кареты. Она описала в воздухе большой круг и снова опустилась в чащу. Всё это произошло так быстро, что Гарри не мог поверить своим глазам; однако сердце у него бешено забилось.

Позади открылась дверь. Он вздрогнул от неожиданности и, обернувшись, увидел Чжоу Чанг с письмом и свёртком в руке.

— Привет, — машинально произнёс он.

— Ой… привет, — испуганно отозвалась она. — Я думала, тут никого не будет в такую рань… Только что вспомнила: сегодня мамин день рождения.

Она показала свёрток.

— Ага, — пробормотал Гарри. У него словно что-то заклинило в голове. Он хотел сказать что-нибудь забавное, но мысли были заняты ужасной крылатой лошадью. — Хорошая погода. — Он показал на окно. Внутри у него всё съёжилось от растерянности. Погода. О погоде заговорил…

— Да. — Чжоу поискала взглядом подходящую сову. — В самый раз для квиддича. Я всю неделю не выходила. А ты?

— Тоже, — сказал Гарри.

Чжоу остановила выбор на одной из школьных сипух. Подманила её к себе на руку, и птица услужливо выставила лапу, чтобы к ней прикрепили посылку.

— А что, у Гриффиндора есть уже новый вратарь?

— Да. Мой друг Рон Уизли, знаешь его?

— Это который ненавидит «Торнадос»? — холодно осведомилась Чжоу. — А играть-то может?

— Да, — сказал Гарри. — Думаю, да. Хотя в игре его не видел. Отбывал наказание.

Чжоу перестала привязывать посылку к совиной лапе и подняла голову.

— Эта Амбридж подлая, — сказала она, понизив голос, — наказала тебя за то, что ты сказал правду про… про его смерть. Все об этом слышали, вся школа знает. Ты храбро поступил, что не поддался ей.

Гарри сразу ощутил такую лёгкость, что, казалось, вот-вот поднимется в воздух с заляпанного помётом пола. Какое ему дело до этих дурацких летающих лошадей? Чжоу считает, что он вёл себя храбро. Он даже подумал, не показать ли ей — как бы случайно — порезанную руку, пока помогает привязывать посылку… но в ту секунду, когда возникла эта соблазнительная мысль, дверь совятника снова распахнулась.