Гарри Поттер и Орден Феникса

— Поттер, подумайте здраво, — твердо сказала МакГоннагал, резко возвращаясь к обычной манере. — Вы знаете откуда она послана. Вы знаете кому она сообщит.

Прозвенел звонок, оглашающий окончания урока. Везде вокруг раздавались неуклюжие звуки движения студентов.

— Она написала, что в наказание Вы должны являться к ней каждый вечер на этой недели, начиная с завтрашнего дня. — сказал Профессор МакГоннагал.

— Каждый вечер на этой неделе! — в страхе повторил Гарри. — Но она не могла, Вы…

— Нет, не могу. — категорично сказала Профессор МакГоннагал.

— Но…

— Она ваш преподаватель и имеет право назначить вам Наказание. Вы пойдете в ее кабинет в пять часов, завтра. Только помните: будьте осторожны рядом с Долорес Умбридж.

— Да, но я сказал правду! — сказал Гарри, оскорблено. — Вольдеморт вернулся. Вы знаете, что он… Профессор Дамблдор знает, что он…

— Ради неба, Поттер! — почти кричала МакГоннагал, поправив сердито очки (она сморщилась, когда Гарри произнес имя Вольдеморта). — Неужели Вы думаете, что сейчас для Вас имеет значение — правда это или ложь? Чтобы сохранить свою голову на плечах, сейчас вам необходимо держать себя в руках.

Она встала, ее ноздри раздувались, а рот обычно тонкий и изящный, был искривлен в гримасе. Гарри тоже встал.

— Еще бисквит? — раздраженно сказала она, подталкивая к нему блюдо.

— Нет, спасибо. — холодно сказал Гарри.

— Не будьте смешным…

Он взял.

— Спасибо. — неохотно поблагодарил он.

— Разве вы не слышали речь Долорес Умбридж на празднике Начала учебного года, Поттер?

— Да. — сказал Гарри. — Да… она сказала… прогресс… запрещен или… хорошо… что означает… что Министерство Магии взялось за Хогвартс.

Профессор МакГоннагал на секунду посмотрела на него, затем фыркнула, прошла вокруг стола и открыла дверь.

— Хорошо, что вы слушаете хотя бы Гермиону Грейнджер. — сказала она, выпроваживая его из ее кабинета.

Глава 13 Наказание с Делорис

Обед в Большом Холле этой ночью был неприятным опытом для Гарри. Новости о его вопящем состязании с Umbridge, пробежали исключительно быстро, даже по стандартам Хогвартса. Вокруг себя он слышал шепот, когда присоединялся поесть между Роном и Гермионой. Забавная вещь была в том, что ни одного из шептавших, похоже, не волновала мысль о том, что услышит Гарри то, что он говорит о нем. Напротив, это было как будто они надеялись, что он разозлиться и опять будет кричать, так что они смогут услышать его историю из первых рук.

— Он говорит, что видел Седрика Дигори убитым:

— Он считает что был на дуэли с Сами-Знаете-Кем:

— Та ладно:

— Кого он думает, обманывает?

— Tur-Zease…

— Что-то я не понимаю, — сказал Гарри сквозь зажатые зубы, кладя вниз свой нож и вилку (его руки лишком сильно тряслись, чтобы удержать их в устойчивом состоянии. — Почему они все два месяца назад поверили в историю, когда Дамблдор рассказал им:

— Дело в том, Гарри, конечно я не уверена, что они поверили, — мрачно сказала Гермиона. — Ой, пошли отсюда.

Она бросила свой нож и вилку; Рон посмотрел с тоской на свой наполовину съеденный пирог, но все же последовал за ними. Люди смотрели им вслед, пока те не вышли из Холла.

— Что ты имела в виду, говоря что ты не уверенна, что они поверили Дамблдору? — спросил Гарри, когда они добрались до лестничной площадки первого этажа.

— Слушай, ты не понимаешь, на что это было похоже, после того как это случилось, — спокойно произнесла Гермиона. — ты вернулся назад, появившись посреди поля, зажимая в руке тело мертвого Седрика: никто из нас не видел, что случилось в лабиринте, мы только слышали слова Дамблдора, о том что Сам-Знаешь-Кто вернулся и убил Седрика и сразился с тобой.

— Что оказалось правдою! — крикну Гарри.

— Я знаю это, Гарри, так что пожалуйста, не прекратишь ли ты язвительно меня перебивать? — устало попросила Гермиона. — Это правильно, прежде чем правда опустилась, все отправились домой на лето, где они провели два месяца, читая про то, как ты nutcase и Дамблдор стареет.

Дождь колотил в оконные стекла, в то время как они быстро шагали по коридору назад, в Гриффиндорскую Башню. Гарри чувствовал себя так, будто первый день продолжался целую неделю, но у него еще имелась гора работы, которую надо было сделать, прежде чем лечь спать. Тупая, колотящая боль усиливалась в его правом глазу. Он глянул на размытое дождем окно, на темные земли, когда они возвращались по коридору к Толстой Тете. В хижине Хагрида по-прежнему не было света.

— Mimbulus mimbletonia, — сказала Гермиона прежде, чем Толстая Тетя успела открыть рот. Портрет качнувшись, открылся, открывая дыру за собой и все трое пролезли через него.

Гостиная была почти что пуста; приблизительно все были еще внизу на обеде. Косолапсус, лежащий до этого свернутым колечком, распрямился и рысью побежал, чтобы встретить вошедших, громко мурлыча, и когда Гарри, Рон и Гермиона заняли три своих любимых кресла, он легко прыгнул на колени Гермионы и свернулся калачиком, как пушистая, рыжая подушка. Гарри уставился в пламя, чувствуя себя опустошенным и измученным.