Гарри Поттер и Ось Времён

Класс молчал. Все они уже были морально готовы к тому, что Аллетр пойдёт по стопам Амбридж. Однако кто-то сейчас должен был возмутиться, иначе профессор что-то заподозрил бы. Это не мог быть Гарри, не мог быть Рон и не могла быть Гермиона. Что-ж… пусть это будет Невилл.

— Но сер… а как же…

— Мистер Лонгботтом, в вас я уверен на все сто процентов, — почти по-дружески обратился к гриффиндорцу профессор. — Вы лично, насколько я могу судить как преподаватель, показали на прошлой проверке великолепные результаты.

Невилл сделал вид, что откровенная и неприкрытая лесть преподавателя на него подействовала. Профессор, очевидно довольный своим удачным тактическим ходом, довольно усмехнулся.

«Интересно, а на каком факультете он учился?» — отрешённо подумал Поттер. — «Судя по уровню интеллекта — он был предшественником Кребба и Гойла на факультете Слизерин. Но если судить по недальновидности — то скорее Хафлпафф. А если смотреть на то, как он исправно умничает — Ревенкло. Точно не Гриффиндор — иначе не сбежал бы с поля боя. Хотя… чего не бывает…»

Вслух же юноша с предельной вежливостью спросил:

— Сер, а сможем ли мы вновь участвовать в дуэлях? Ведь, насколько я могу судить, большинство присутствующих прошли во второй тур…

— Вы вообще слишком много судите, мистер Поттер, — огрызнулся Аллерт.

«Нет, не Слизерин» — мысленно прокомментировал эту вспышку Гарри.

— Правила дуэлей будут несколько изменены, — продолжил овладевший собой учитель. — Участие в них вы принять всё-таки сможете. До первого проигрыша, конечно, — поспешно добавил он.

«И не Ревенкло — не умеет чётко формулировать мысли».

— Теперь давайте займёмся теорией, ведь она очень важна. Сейчас почитайте и законспектируйте параграф двадцать четыре, а дома… гм… в смысле в своих гостиных, напишете сочинение о ведении переговоров.

«Либо Хафлпафф, либо Гриффиндор» — сделал последнее на сегодня заключение относительно уважаемого профессора Поттер и приступил к чтению параграфа.

Этим вечером гриффиндорцы, а если точнее, члены АД, севшие тесным кругом в дальнем углу комнаты, возле многострадальных лат, ещё долго обсуждали поведение Аллерта.

— Я говорила со Сьюзен, — тихо сказала Джинни. — у них теперь тоже практики не будет.

— Между прочим, — веско произнесла Лаванда, — я сегодня говорила с Джеком Лемари из Ревенкло, а он это узнал от Эллис Бредшоу, а она… короче, у шестого курса Слизерина теперь тоже только конспектирование параграфа.

— Интересно, — протянул до этого хранивший молчание Гарри. — А четвёртый?

— Кто? — непонимающе спросила Лаванда.

— У четвёртого курса Слизерина тоже отменили практику?

— А, — понимающе протянула гриффиндорка, — не знаю. А если да, то что?

— Там учится Теодор Нотт, — пояснил Гарри. — Он, как и Малфой, сын сбежавшего Пожирателя. Если им тоже отменили практику, то Фадж боится их с Малфоем мести. А если нет, то либо министр не принимает всерьёз четверокурсников, либо считает опасными для себя только параллели прошлогоднего АД.

— А что в нас опасного? — не понял Колин.

— Прежде всего я. За мной пошли авроры министерства, если помнишь, — монотонно сказал Гарри. В голосе его не прозвучало ни грамма гордости. — Может быть, вы когда-нибудь слышали, что дети — это будущее. Так вот, мы, как будущее, не удовлетворяем министра. Моё влияние на вас слишком велико.

— То есть как? Тогда почему он просто не… убьёт тебя? Зачем выделяет такую охрану, как когда ты был в Косом переулке?

— Год назад, Невилл, он и пытался убить меня, — медленно проговорил Гарри, поудобнее устраиваясь в кресле. — Точнее Амбридж. Помнишь моё дисциплинарное слушание? Тех дементоров по мою душу отправила именно она. А сейчас… скажи, а что ты бы сделал, если бы меня вдруг убили при покупке учебников?

Невилл замялся.

— Тогда что бы сделали остальные?

«Остальные» глубоко задумались. Напряжённую работу мысли можно было увидеть невооружённым взглядом. Гермиона же демонстративно уткнулась в учебник.

— Ладно, попробуем по-другому. Кому бы вы в первую очередь отправили громовещатель?

До аудитории, наконец-то дошло, к чему клонит Гарри.

— То есть он не может тебе ничего сделать? — спросила Парватти, нервно теребя браслет на левой руке — участвовать в таких серьёзных беседах ей приходилось не часто.