Гарри Поттер и Песочные Часы

— Эй, у меня что–то на лице? — весело спросил Седрик, заметив, как на него смотрит первокурсник.

— Что? — спохватился Гарри. — Ой, нет, я случайно. Просто задумался.

— Опять хочешь украсть крысу? У меня крыс нет, — снова пошутил Седрик. Он был таким же добродушным, как всегда.

— Нет, с крысами я завязал, — улыбнулся Гарри.

— Знаешь, мне они тоже никогда не нравились, — признался Седрик.

Гарри пришла в голову идея, которую он тут же озвучил:

— Слушай, я вот как раз думал с кем–нибудь посоветоваться.

— Мой совет — бери сову. Сова никогда не помешает.

— Нет, сова у меня уже есть. Я хотел спросить про другое. Скажи, есть ли такие чернила, которые видит только их владелец?

— Чернила? — Седрик почесал затылок, и, хотя это роднило его с Крэббом и Гойлом, никаких других сходств между ними не было. — Знаешь, чернила, наверняка, есть, но они должны быть страшно дорогими. И я не уверен, что их не сможет прочесть тот, кто их сделал. Если ты хочешь сделать какую–нибудь тайную переписку, лучше всего заколдовать дневник.

— Дневник? — Гарри машинально вцепился в стопку книг.

— Да, — кивнул Седрик, — тебе просто нужно наложить защитные чары на обычный дневник. Ты сможешь писать в нем все, что захочешь, но увидишь написанное только ты сам.

— И тот, кому я разрешу это сделать? — догадался Гарри.

— В точку! — обрадовался Седрик. — Попроси в библиотеке. Чары сложные, но, если у тебя возникнут проблемы, можешь спросить у меня. На втором курсе я сделал себе такой, а потом забросил. На самом деле, если у тебя нет тайн, которые стоят жизни, возиться незачем.

Гарри ответил ничего не значащей шуткой, вернулся к завтраку и понял, что идет по стопам Тома Риддла. Его дневник, лежащий прямо на столе, казался злой усмешкой судьбы.

Днем, послушно переходя из кабинета в кабинет в сопровождении других пуффендуйцев первокурсников, он размышлял над двумя случайными смертями. По прошествии суток он уже мог думать об этом спокойно. Угрызения совести все еще мучили, но теперь это было конструктивное чувство — Гарри хотел как можно скорей разобраться во всем, чтобы не допустить других жертв.

Было очевидно, что Люциус Малфой передал ему дневник для собственных целей. Гарри проверил страницы — те были абсолютно пусты, никаких записок не прилагалось. Старший Малфой собирался проверить что–то, связанное с Гарри.

Первым очевидным фактом была связь Снейпа и Малфоя. Они оба были Пожирателями Смерти, и они снова вышли на контакт, когда Снейпу стало известно, что Мальчик–который–выжил не так прост. Теперь Гарри уже не мог узнать, общались ли они все время, или они начали общаться после таинственной смерти Квирелла, или после открытия Тайной Комнаты, или после того, как он сообщил о Скиттер — и это был серьезный просчет. Но, в любом случае, Гарри мог быть уверен в том, что теперь обо всем, что он рассказывает Драко или Снейпу, узнает Люциус.

Вторым очевидным фактом, который Малфои даже не пытались скрыть, была смерть Грозного Глаза. Снейп тоже знал о причастности Люциуса. О ней знал и Драко. Раньше Гарри считал младшего Малфоя просто злым и глупым ребенком, но отец, вероятно, был о нем другого мнения. Драко велели передать Гарри сведения, разглашение которых могло поставить под угрозу Люциуса, Северуса, Драко и, возможно, других участников.

Третьим фактом, который нужно было признать, если он не хотел вернуться к своему прежнему положению, была осведомленность Дамблдора. Могущественный чародей, легилимент, глава Школы Чародейства и Волшебства, заседающий в Визенгамоте, был в курсе того, что с Гарри происходят некие странные вещи. Глубину этой странности Гарри оценить не мог, как не мог предугадать и то, что Дамблдор соберется предпринимать.

Да, поступив в Пуффендуй, он избавил себя от популярности среди сверстников. Но остальные поступки привлекли к нему внимание людей куда более могущественных и опасных. Некоторые из этих людей сочли других слишком опасными и устранили. Гарри решил считать, что за смертью Скиттер и Грюма стояли Пожиратели Смерти.

К вечеру он определил для себя главные приоритеты. И это было так «по–взрослому» и странно, что он совершенно отвлекся от реальности. Урок зельеварения под руководством скользкого и неприятного Слизнорта подходил к концу, когда профессор вдруг заметил состояние зелья Гарри.

— Невероятно! — воскликнул Слизнорт. — Потрясающе! У вас талант, Гарри. В точности как у вашей матери. Она была невероятной волшебницей, удивительной. Я вижу, что вы уверенно идете по ее стопам.

Эта неприкрытая похвала, искренняя, восторженная больно обожгла Гарри. Он вспомнил, что его мать отдала за него жизнь, сражаясь с Темными Силами. Было страшно представлять, что ее сын уже совершил два непреднамеренных убийства и не собирался идти с повинной. Дневник Тома показался ему огненно горячим, когда он собрал учебники и приготовился выходить из кабинета.

— Гарри, останься ненадолго, пожалуйста, я хочу тебе кое–что показать.

Гарри пошел за профессором, не выпуская из рук стопку книг.

— Ты видишь эти фотографии?