Гарри Поттер и Принц-полукровка

Гарри торопливо зашагал по одному из проходов этой тайной сокровищницы. У огромного чучела тролля он повернул направо, пробежался немного, повернул налево у разломанного Исчезательно-го шкафа, в котором сгинул в прошлом году Монтегю, и остановился перед огромным буфетом, филенки которого пузырились, словно их облили кислотой. Гарри открыл одну из его скрипучих дверец; буфет уже использовали однажды как укрытие для какого-то давно скончавшегося существа — у скелета его было пять ног. Гарри сунул книгу Принца-полукровки за скелет и захлопнул дверцу. Мгновение он постоял, оглядывая кучи мусора; сердце гулко колотилось. Удастся ли ему снова найти буфет среди всего этого хлама? Сняв со стоявшего поблизости ящика оббитый бюст какого-то волшебника Гарри установил его на буфет и, чтобы сделать изваяние поприметней, нахлобучил ему на голову старый, пыльный парик и потускневшую тиару. Затем со всей скоростью, на какую был способен, помчался по проходам между гор сокровенного сора — назад, к двери и в коридор, выскочив в который, захлопнул за собой дверь, и та мгновенно вновь обратилась в ровный камень.

Гарри побежал прямиком к расположенному этажом ниже туалету, на бегу запихивая в сумку отобранный у Рона «Расширенный курс зельеварения». И через минуту уже стоял перед Снеггом, молча протянувшим руку за его сумкой. Гарри отдал ее, задыхаясь, ощущая в груди жгучую боль, и замер в ожидании.

Снегг вынимал книги одну за одной и просматривал их. Наконец в сумке осталась самая последняя — учебник по зельеварению, его Снегг изучил очень внимательно.

— Это ваш «Расширенный курс», Поттер?

— Да, — сказал все еще не отдышавшийся Гарри.

— И вы совершенно в этом уверены, не так ли?

— Да, — немного вызывающим тоном подтвердил Гарри.

— Вы купили его в магазине «Флориш и Блоттс»?

— Да, — твердо повторил Гарри.

— Тогда почему же, — поинтересовался Снегг, — на внутренней стороне обложки значится «Рундил Уозлик»?

Сердце Гарри замерло.

— А это у меня прозвище такое, — ответил он.

— Ваше прозвище, — повторил Снегг.

— Ага, так меня друзья называют, — подтвердил Гарри.

— Значение слова «прозвище» мне известно, — сказал Снегг.

Холодные черные глаза его снова сверлили Гарри, который старался в них не глядеть. «Изолируй свое сознание... изолируй свое сознание...» Он так и не научился по-настоящему делать это.

— Знаете, что я думаю, Поттер? — совсем тихо произнес Снегг. — Я думаю, что вы лжец, проходимец и заслуживаете того, чтобы до конца семестра проводить каждую субботу в школе, со мной. А что думаете вы, Поттер?

— Я... я не согласен с вами, сэр, — ответил Гарри, по-прежнему отказываясь глядеть Снеггу в глаза.

— Ну хорошо, посмотрим, что вы станете думать после того, как отбудете наказание, — сказал Снегг. — Суббота, десять утра, Поттер. У меня в кабинете.

— Но, сэр... — Гарри в отчаянии уставился на него. — Квиддич... финальная игра сезона...

— В десять, — прошептал Снегг, обнажая в улыбке желтые зубы. — Бедный Гриффиндор! Боюсь, в этом году его ждет четвертое место.

И без дальнейших слов он вышел из туалета. Гарри уставился в треснувшее зеркало, его тошнило, тошнило так сильно, как Рону наверняка никогда и не снилось.

— Я не стану повторять: «А что я тебе говорила?» — произнесла Гермиона час спустя в общей гостиной.

— Перестань, Гермиона, — сердито сказал Рон. Ужинать Гарри не пошел, не было аппетита. Он только что закончил рассказывать Рону, Гермионе и Джинни о случившемся, хотя особой нужды в этом не было. Новости разносятся быстро; судя по всему, Плакса Миртл взяла на себя труд обежать все туалеты замка и в каждом насплетничать; Пэнси Паркинсон успела навестить в больнице Малфоя и теперь обливала Гарри грязью, где только могла, а Снегг подробно рассказал обо всем преподавателям. Гарри уже пришлось один раз покинуть гостиную, чтобы провести крайне неприятные пятнадцать минут в обществе профессора МакГонагалл, которая объяснила, как ему повезло, что его не выгнали из школы, и выразила самое сердечное согласие с наказанием, наложенным Снеггом, — ежесубботней отсидкой в школе вплоть до окончания семестра.

— Говорила я тебе, что-то с твоим Принцем неладно, — упрямо продолжала Гермиона. — И была права, не так ли?

— Нет, не так, — возразил Гарри.

Ему было тошно и без нотаций Гермионы. Выражение, появившееся на лицах игроков его команды, когда он сообщил, что в субботу играть не сможет, стало для Гарри худшим наказанием. Сейчас он чувствовал на себе взгляд Джинни, но не решался встретиться с ней глазами, опасаясь увидеть в них разочарование или гнев. Он только что сказал Джинни, что в субботу ей придется играть за ловца, а Дин возвратится в команду, чтобы занять ос-вобожденное ею место охотника. Возможно, если они победят, Джинни и Дин на радостях помирятся после игры. Эта мысль пронзила Гарри, как ледяной кинжал...

— Гарри, — сказала Гермиона, — как ты можешь по-прежнему защищать его книгу, когда это заклинание...