Гарри Поттер и Принц-полукровка

Глядя на это, Рон просто умирал со смеху, в то время как раньше подобная привлекательность друга скорее вызвала бы у него раздражение и зависть. И хотя Гарри предпочитал тому угрюмому и ожесточённому Рону, терроризировавшему всех на протяжении нескольких недель, Рона хохочущего и веселящегося, однако новый, изменившийся к лучшему приятель доставался ему дорогой ценой. Во-первых, приходилось терпеть частое присутствие Лаванды Браун, считавшей, похоже, что секунды, которые она прожила, не целуя своего бойфренда, потеряны зря; а, во-вторых, Гарри вновь оказался в положении лучшего друга вдрызг разругавшихся людей.

Рон, чьи руки ещё не зажили после нападения птиц Эрмионы, избрал позицию обиженного и оскорблённого.

— Уж кто бы жаловался! — говорил он Гарри. — Сама-то с Крумом тискалась, а сейчас обнаружила, что и мной кто-то может заинтересоваться… Ну, у нас свободная страна. Да и что я такого сделал-то?

Гарри не ответил, притворившись полностью погружённым в книгу «Поиски Первоосновы», которую требовалось прочитать до завтрашнего урока Колдовства. Намереваясь остаться другом и Рону, и Эрмионе, в последнее время он постоянно держал рот на замке.

— Я ничегошеньки не обещал Эрмионе, — нудел младший Висли. — То есть, я имею в виду, я собирался пойти с ней на рождественскую вечеринку к Хорохорну, но она же ничего никогда не говорила… просто как друзья… Я свободен, как ветер…

Гарри перевернул очередную страницу «Первооснов», не забывая, что приятель наблюдает за ним. Голос Рона перешёл в бормотание, практически неслышное из-за потрескивания огня в камине, хотя Гарри показалось, снова прозвучали слова «Крум» и «нечего жаловаться».

Основательно забитое расписание гриффиндорской отличницыпозволяло нормально общаться с ней лишь по вечерам. В это время Рон настолько плотно увлекался Лавандой, что совсем не обращал внимания на друга. Эрмиона же категорически отказывалась сидеть в гостиной, пока там находился Рон, и поэтому Гарри чаще всего присоединялся к ней в библиотеке, а значит, все разговоры им приходилось вести шёпотом.

— Он волен целоваться с кем пожелает, — заявила Эрмиона, в то время как мадам Пинс рыскала по полкам за их спинами. — Да мне и дела до этого нет!

Она подняла перо и яростно поставила точку над «i», проткнув пергамент. Гарри не ответил. Ему вообще начинало казаться: ещё чуть-чуть — и он вовсе разучится говорить. Юноша склонился пониже к «Продвинутой Алхимии» и продолжил делать заметки о Вечнодействующих эликсирах, останавливаясь время от времени, чтобы разобрать ценные указания Принца к тексту Либатия Бурачника.

— Кстати, — заметила девушка некоторое время спустя, — тебе следует быть поосторожнее.

— В последний раз повторяю, — после почти часового молчания шёпот у Гарри вышел хриплым, — я не собираюсь расставаться с этой книгой. Да я больше узнал от Принца-полукровки, чем от Снэйпа или Хорохорна за…

— Я не о твоём дурацком так называемом Принце, — Эрмиона бросила на книгу столь свирепый взгляд, словно та нанесла ей личное оскорбление, — а о том, что случилось сегодня. По пути сюда я зашла в женский туалет и наткнулась там на дюжину девчонок, включая и эту Ромильду Вэйн. Они обсуждали способ подсунуть тебе любовное зелье — им кажется, что тогда ты непременно пригласишь кого-нибудь из них на вечеринку к Хорохорну. И, похоже, все они приобрели у Фреда и Джорджа любовные зелья, которые, боюсь, вполне действенны.

— И ты их не конфисковала?! — возмутился Гарри. То, что мания Эрмионы соблюдать правила иссякла именно в столь неподходящий момент, не укладывалось ни в какие рамки.

— У них не было зелий с собой, — презрительно ответила Эрмиона. — Они всего лишь обсуждали тактику. И поскольку я сомневаюсь, что даже Принц-полукровка, — она бросила на книгу ещё один недобрый взгляд, — способен сварганить противоядие от дюжины любовных зелий разом, то на твоём месте я бы наконец пригласила кого-нибудь на вечеринку. Тогда остальные перестали бы думать, что у них есть шанс. Вечеринка завтра, и они готовы на отчаянные поступки.

— У меня нет никого на примете, — пробурчал Гарри, всё ещё пытаясь не думать о Джинни — впрочем, довольно безуспешно. Во всяком случае, она время от времени возникала в его мечтах в виде, заставлявшем юношу чувствовать невыразимую благодарность за то, что Рон не владеет Легилименцией.

— Так или иначе, будь осторожнее с тем, что пьёшь, поскольку не похоже, чтобы Ромильда Вэйн впустую сотрясала воздух, — мрачно подытожила Эрмиона.

Она подтянула к себе длинный свиток пергамента, на котором писала работу по Гаданию по числам, и продолжила скрипеть пером. Гарри смотрел на неё, но мысли его витали где-то далеко.

— Постой-ка, — медленно проговорил он. — Разве Филч не запретил всё, что куплено в «Волшебных выкрутасах Висли»?

— С каких это пор кто-то обращает внимание на его запреты? — хмыкнула Эрмиона, по-прежнему поглощённая своим рефератом.

— Но ведь сов, доставляющих почту, обыскивают. Как же тогда девчонкам удалось заполучить любовные зелья?