Гарри Поттер и принц-полукровка

— С помощью дьявола, с большой помощью дьявола. Надо убить. Убийство разбивает душу. Маг, который хочет создать Хоркрукс, превращает повреждение души в свою выгоду, он внесет разбитую часть…

— …Внесет? Но как?

— Есть такое заклинание, не спрашивай меня, я не знаю! — голова Слизнерога дергалась, как голова старого слона, которого кусают москиты. — Я похож на того, кто это когда-то пробовал? Я похож на убийцу?

— Нет, сер, конечно, нет, — быстро сказал Риддл. — Извините меня…Я не хотел вас обидеть…

— Нет, нет конечно, я не обиделся, — грубовато произнес Слизнерог, — Это естественно, что ты испытываешь какое-то любопытство относительно этих вещей…маги определенного калибра всегда интересовались этим аспектом магии..

— Да, сер, — сказал Риддл. — Но я все еще понимаю, просто из-за любопытства…Я имею в виду, поможет ли этот Хоркрукс на самом деле? Можешь ли ты лишь один раз поделить свою душу? Не будет ли лучше, чтобы сделать себя сильнее, разбить свою душу на много частей? Я хочу сказать, например, число семь, это же самое сильное магическое число, семь….?

— Борода Мерлина, Том! — закричал Слизнерог, — Семь! Итак жутко думать о том, чтобы убить одного человека! Во всяком случае…не очень хорошо делить свою душу на 2 части….но разодрать ее на 7 частей…

Слизнерог разволновался: он так смотрел на Риддла, словно раньше его никогда не видел, но Гарри заметил, что он уже сожалел о том, что вообще начал этот разговор.

— Конечно, — пробормотал он, — гипотетически, а мы про это и говорим, не так ли, академически…

— Да, сер, конечно, — быстро сказал Риддл.

— Но все равно, Том…держи язык за зубами про то, что я тебе сказал, то есть про то, о чем мы тут разговаривали. Многим не понравится, что мы тут болтаем про Хоркруксы. Это запрещенный предмет для разговоров в Хогвартсе…Дамблдор очень за этим следит…

— Я не скажу ни слова, сер, — сказал Риддл и ушел, но Гарри успел заметить то самое дикое выражение счастья на его лице, которое было у него, когда он впервые узнал, что он волшебник, такой вид счастья, которой не придавал ему особенно привлекательных черт лица, а делало его, напротив, менее человечным…

— Спасибо Гарри, — тихо промолвил Дамблдор, — давай уходить…

Когда Гарри приземлился опять на пол кабинета, Дамблдор уже сидел за столом. Гарри тоже присел и начал ждать, когда заговорит Дамблдор.

— Я надеялся заполучить это доказательство очень долго, — наконец сказал Дамблдор. — Это подтверждает теорию, над которой я работал, подтверждает, что я прав, а также то, как много еще осталось сделать…

Гарри внезапно заметил, как все старые директора и директрисы в портретах на стене проснулись и слушали их разговор. Тучный маг с красным носом даже вынял из уха затычку

— И так Гарри, — продолжал Дамблдор, — я уверен, что ты понял значение всего того, что ты только что услышал. В том же возрасте, в котором находишься сейчас и ты, плюс-минус несколько месяцев, Том Риддл делал все, чтобы разузнать, как сделать себя бессмертным

— И вы думаете, что у него это вышло, сер? — спросил Гарри. — Он сделал Хоркрукс? Вот почему он не умер, когда напал на меня? У него где-то был припрятан Хоркрукс? Часть его души все еще была в безопасности?

— Немного…немного больше, — сказал Дамблдор. — Ты слышал Вольдеморта, больше всего он хотел узнать у Горацио его мнение о том, что же случится с магом, если он сделает более одного Хоркрукса, что случится с магом, который захочет избежать смерти, будет готов убивать много раз, разрывать свою душу на части, и так получить много отдельно спрятанных Хоркруксов. Ни одна книга не дала бы ему эту информацию. И насколько я знаю — и я уверен, Вольдеморт тоже это знал — ни один маг никогда не разбивал свою душу более, чем на две части.

Дамблдор на секунду замолк, обдумывая свою мысль, а потом сказал: «4 года назад, я получил очевидное доказательство того, что Вольдеморт разбил свою душу».

— Где? — спросил Гарри. — Как?

— Ты дал мне ее мне, Гарри, — сказал Дамблдор. — Дневник, Дневник Риддла, тот самый, который давал инструкции о том, как снова открыть Тайную Комнату.

— Я не понимаю, — сказал Гарри.

— Ну, хотя я и не видел Риддла, который вышел из дневника, но то, что ты описал мне, было феноменом, с которым я никогда не сталкивался. Простая память начала двигаться и думать сама? Простая память, истощающая жизнь из маленькой девочки, в чьи руки она попала? Нет, что-то более зловещее было в этой книжке…фрагмент души, я был практически уверен в этом. Дневник был Хоркруксом. Но он поставил столько же вопросов, сколько и дал ответов. Больше все меня заинтриговало и волновало то, что дневник был и оружием, и охраной.

— Я все еще не понимаю, — сказал Гарри

— Ну, он работал так, как и должен работать Хоркрукс — другими словами, фрагмент души, который сохраняется внутри в безопасности. Без сомнений он играл свою роль в предотвращении смерти своего хозяина. Но также ясно, что Риддл очень хотел, чтобы его дневник прочитали, хотел, чтобы часть его души вселилась или овладела кем-то другим так, чтобы монстр Слизерина опять вышел наружу.