Гарри Поттер и Реликвии Смерти(перевод ученики Хогвартс Сириуса)

— Гарри, — прошептала Гермиона, уводя их обоих подальше от двери на середину всё ещё тёмной лестничной площадки. — Я правильно тебя поняла? Ты хочешь сказать, что крестраж находится в сокровищнице Лестрейнджей?

— Да, — сказал Гарри. — Беллатрикс так перепугалась, когда подумала, что мы там были. Она была вне себя. Почему? Что, по её мнению, мы ещё могли там увидеть, что ещё мы могли оттуда взять? Что-то, пропажа чего привела бы её в ужас, если бы Сама-Знаешь-Кто узнал об этом.

— Но я считал, что мы ищем места, в которых Сам-Знаешь-Кто побывал, где сделал что-то важное, — пробормотал сбитый с толку Рон. — А бывал он когда-нибудь в хранилище Лестрейнджей?

— Я не знаю, бывал ли он в Гринготтсе, — ответил Гарри. — У него не было золота там, когда он был молодым, потому что ему-то никто ничего не оставил. Он должен был видеть банк снаружи, наверное, когда бывал на Диагон Аллее.

Шрам пульсировал, но Гарри проигнорировал это: он хотел, чтобы Рон и Гермиона поняли всё о Гринготтсе до разговора с Олливандером.

— Я думаю, он завидовал тем, у кого был ключ к подвалам Гринготтса; думаю, он видел в этом истинный символ принадлежности к Волшебному миру. И не забудьте, он доверял Беллатрикс и её мужу. Они были его самыми преданными слугами до его падения и искали его после исчезновения. Он сказал это в ту ночь, когда вернулся, я слышал.

Гарри потёр свой шрам.

— Хотя я не думаю, что он говорил Беллатрикс о крестраже. Он не сказал Люциусу Малфою правду о дневнике. Он, вероятно, мог попросить её положить в Гринготтс своё сокровище. Хагрид когда-то говорил мне, что это — самое безопасное место в мире, если хочешь что-то спрятать… кроме Хогвартса.

Когда Гарри закончил рассказывать, Рон покачал головой.

— Ты действительно понимаешь его.

— Немного, — произнёс Гарри, — совсем немного … мне б Дамблдора так понимать. Но это потом, а теперь — Олливандер.

Рон и Гермиона выглядели немного озадаченными, но очень впечатлёнными, когда проследовали за ним через небольшую лестничную площадку и постучали в дверь напротив двери Билла и Флёр. Слабое «Войдите» было им ответом.

Мастер волшебных палочек лежал на кровати одного из близнецов — той, что была дальше от окна. Его держали в подвале более года и, по меньшей мере, один раз пытали — Гарри знал это точно. Он был истощён: желтоватая кожа обтягивала острые скулы; серебристые глаза, глубоко запавшие в глазницах, казались огромными; лежащие поверх одеяла руки могли бы принадлежать скелету. Гарри присел на пустую кровать рядом с Роном и Гермионой. Восходящего солнца отсюда не было видно. Комната смотрела на сад над обрывом и свеженасыпанную могилу.

— Мистер Олливандер, сожалею, что беспокою Вас, — начал Гарри.

— Мой дорогой мальчик, — раздался немощный голос Олливандера, — вы освободили нас, я думал, мы умрем там… Я никогда не смогу отблагодарить вас … отблагодарить … как должно.

— Мы рады были Вам помочь.

Шрам опять пульсировал. Он знал, он был уверен, что осталось очень мало времени, чтобы опередить Волдеморта на пути к его цели или хотя бы попытаться помешать ему. Он почувствовал приступ паники… но он всё решил уже тогда, когда выбрал первым делом разговор с Грипхуком. Изображая спокойствие, которого не ощущал, он достал из мешочка на шее две половинки своей сломанной палочки.

— Мистер Олливандер, мне нужна Ваша помощь.

— Всё что угодно, всё что угодно, — слабо проговорил волшебник.

— Можете Вы починить это? Это возможно?

Олливандер протянул дрожащую руку, и Гарри положил две едва скреплённых половинки на его ладонь.

— Остролист и перо феникса, — сказал Олливандер трепетным голосом, — одиннадцать дюймов, изящная и гибкая.

— Да, — произнёс Гарри. — Вы можете?..

— Нет, — прошептал Олливандер. — Я сожалею, глубоко сожалею, но палочка с такими повреждениями не может быть восстановлена ни одним из известных мне способов.

Гарри был готов услышать что-то подобное, но всё равно это был удар. Он забрал обломки палочки и положил обратно в мешочек. Олливандер смотрел застывшим взглядом туда, где исчезла сломанная палочка, пока Гарри не вынул из кармана две другие палочки, захваченные у Малфоев.

— Вы узнаете их? — спросил Гарри.

Мастер волшебных палочек взял первую и близко поднёс к своим выцветшим глазам, катая её своими узловатыми пальцами, слегка сгибая.

— Орех и сердце дракона, — сказал он. — Двенадцать и три четверти дюйма. Твёрдая. Эта палочка принадлежала Беллатрикс Лестрейндж.

— А эта?

Олливандер повторил осмотр.

— Боярышник и волос единорога. Ровно десять дюймов. Довольно гибкая. Это была палочка Драко Малфоя.

— Была? — удивился Гарри. — Разве она всё ещё не его?

— Полагаю, нет. Если Вы отняли её…

— Я…

— … тогда она может быть Вашей. Конечно, способ получения имеет значение. Многое зависит от самой палочки. В целом, однако, если палочка была захвачена в бою или на дуэли, она будет верна новому хозяину.

Теперь тишину в комнате нарушал только далёкий шум моря.

— Вы говорите о палочках так, словно они могут переживать, — сказал Гарри, — словно могут думать сами.