Гарри Поттер и Реликвии Смерти

Ухмылки близнецов превратились в ошеломленные гримасы. Все явно не представляли, что делать дальше. Тонкс беззвучно плакала в платок: Гарри знал, что она поддерживала близкие отношения с Психоглазым — она была его любимицей и протеже в Министерстве Магии. Хагрид, усевшись на пол в том углу, где было больше места, промакивал глаза своим огромным, со скатерть размером, платком.

Билл подошел к буфету и извлек бутылку Огневиски и несколько бокалов.

— Держите, — сказал он и одним взмахом волшебной палочки отправил двенадцать полных бокалов через всю комнату в руки каждому из них, сам взяв тринадцатый. — За Психоглазого.

— За Психоглазого, — повторили все остальные и выпили.

— За Психоглазого, — чуть опоздав, произнес Хагрид и икнул.

Огневиски опалило Гарри глотку; оно словно вожгло его чувства внутрь, развеяло окостенение и чувство нереальности происходящего, взамен наполнив отвагой.

— Стало быть, Мандангус сбежал? — проговорил Люпин, осушивший свой бокал одним глотком.

Атмосфера переменилась мгновенно: все разом напряглись и перевели взгляды на Люпина; как казалось Гарри, все одновременно и хотели, чтобы он продолжил свою мысль, и боялись того, что они могут услышать.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — отозвался Билл, — и я тоже об этом думал по пути сюда, ведь они же ждали нас, правильно? Но Мандангус не мог нас предать. Они не знали, что Гарри будет семеро, это смутило их в то мгновение, когда мы вылетели, а если ты забыл, именно Мандангус предложил это маленькое жульничество. Почему он тогда не выдал им самую важную деталь? Я думаю, просто-напросто Данг запаниковал. Он с самого начала не хотел с нами идти, но Психоглазый его заставил, а Сами-Знаете-Кто полетел прямо на них: от этого любой бы запаниковал.

— Сами-Знаете-Кто действовал точно так, как говорил Психоглазый, — всхлипнула Тонкс. — Психоглазый говорил, что он наверняка решит, что настоящий Гарри будет с самыми сильными и опытными Аврорами. Он сразу погнался за Психоглазым, а когда Мандангус свалил, он взялся за Кингсли…

— Да, и это всье очьень хорошео, — вставила Флер, — но это совершьенно не объясняет, откуда оньи знали, что ми будем забирать ‘Арри этой ночью, нье так ли? Кто-то биль неосторожен. Кто-то пробольталься о дате посторонньему. Это единственное объясньение того, что оньи знали дату, но не знали пльан цельиком.

Флер оглядела их всех, безмолвно предлагая кому-нибудь возразить; на ее красивом лице все еще были видны дорожки от слез. Единственным звуком, нарушавшим тишину, была икота Хагрида, доносившаяся из-за его платка. Гарри глянул на Хагрида, который только что рисковал своей жизнью, чтобы спасти гаррину — Хагрида, которого он любил, которому он доверял, которого уже один раз заставили обманом выдать Волдеморту важнейшую информацию в обмен на драконье яйцо…

— Нет! — громко выкрикнул Гарри, и все в удивлении посмотрели на него: Огневиски, похоже, усилило его голос. — То есть… если кто-то допустил ошибку, — продолжил он, — и нечаянно проговорился, я знаю, что он не хотел этого. Это не его вина, — повторил он, вновь чуть громче, чем он говорил обычно. — Мы должны доверять друг другу. Я доверяю вам всем, я уверен, что ни один из сидящих в этой комнате никогда не продаст меня Волдеморту.

Молчание вновь окутало комнату, когда он договорил. Все смотрели на него; Гарри снова ощутил жар и выпил еще Огневиски, просто чтобы что-то сделать. Глотнув, он вновь подумал о Психоглазом. Психоглазый всегда проезжался насчет готовности Дамблдора доверять людям.

— Хорошо сказал, Гарри, — неожиданно произнес Фред.

— Ага, верно, верно, — поддержал Джордж, на мгновение скосив глаза на Фреда; уголок рта последнего чуть дернулся.

На обращенном к Гарри лице Люпина было какое-то странное выражение, почти сожаление.

— Вы думаете, я дурак? — требовательно спросил у него Гарри.

— Нет, я думаю, что ты как Джеймс, — ответил Люпин. — Он тоже счел бы в высшей степени недостойным не доверять своим друзьям.

Гарри понял, на что намекает Люпин — что его отец был предан своим другом, Питером Петтигрю.[25] Он почувствовал необъяснимый приступ гнева. Он хотел заспорить, но Люпин уже отвернулся, поставил свой бокал на столик сбоку и обратился к Биллу.

— Надо еще кое-что сделать. Я могу спросить Кингсли, не…

— Нет, — тотчас возразил Билл. — Я сделаю, я пойду.

— Куда это вы пойдете? — в унисон спросили Тонкс и Флер.

— Тело Психоглазого, — ответил Люпин. — Нам нужно его забрать.

— А нельзя?.. — начала миссис Уизли, умоляюще глядя на Билла.

— …подождать? — закончил ее вопрос Билл. — Ты думаешь, лучше, если его подберут Упивающиеся Смертью?

На это никто не ответил. Люпин и Билл попрощались и вышли.

Оставшиеся снова сели на свои стулья, все, кроме Гарри, оставшегося стоять. Внезапность и окончательность смерти витала в воздухе, словно осязаемая.

— Я тоже должен идти, — проговорил Гарри.

На него уставились десять пар ошеломленных глаз.

— Не глупи, Гарри, — сказала миссис Уизли. — О чем это ты говоришь?

— Я не могу здесь оставаться.

Он потер лоб, снова начавший пульсировать; так сильно он не болел уже больше года.