Гарри Поттер и Тайная Комната

Когда Гарри был всего один год, ему каким-то образом удалось выжить после заклятия величайшего тёмного волшебника всех времен — Лорда Волдеморта, чьё имя большинство колдунов и ведьм всё ещё боялись произнести вслух. Родители Гарри погибли от рук Волдеморта, но Гарри тогда отделался только шрамом, и почему-то — никто не мог сказать, почему — сила Волдеморта была уничтожена в ту самую секунду, когда он не смог убить Гарри.

Поэтому Гарри вырос в семье своей тёти и её мужа. Он провёл у Дёрсли десять лет, не понимая, почему из-за него — хотя сам он того не желал — происходили странные вещи, и веря в историю, рассказанную Дёрсли, о том, что он получил шрам в автокатастрофе, в которой погибли его родители.

А затем, ровно год назад, Гарри пришло письмо из Хогвартса, и ему всё стало известно. Гарри поступил в колдовскую школу, где и он сам, и его шрам были знамениты… Но теперь учебный год закончился, и он вернулся на лето к Дёрсли, где с ним снова обращались как с собакой, вывалявшейся в чём-то дурно пахнущем.

Дёрсли даже не вспомнили, что сегодня — его двенадцатый день рождения. Конечно, он на многое и не рассчитывал; они никогда не делали ему настоящих подарков, не говоря уже о торте — но чтобы совсем проигнорировать…

В этот самый момент дядя Вернон важно прокашлялся и сказал:

— Итак, как нам всем известно, сегодня очень важный день.

Гарри поднял глаза, едва осмеливаясь в это поверить.

— Сегодняшний день может стать днём, когда я заключу величайшую сделку в моей карьере, — сказал дядя Вернон.

Гарри продолжил есть свой тост. «Ну, конечно же, — подумал он с горечью, — дядя Вернон говорит об этом дурацком деловом ужине». Уже две недели он не говорил ни о чём другом. Какой-то богатый строитель с женой собирались прийти на ужин, и дядя Вернон надеялся получить от него большой заказ (компания дяди Вернона выпускала дрели).

— Думаю, стоит повторить план ещё раз, — сказал дядя Вернон. — В восемь вечера все должны быть на своих местах.

Петуния, ты будешь…

— В гостиной, — подхватила тётя Петуния, — ожидая, когда смогу поприветствовать их в нашем доме.

— Хорошо, хорошо. Дадли?

— Я буду ждать, чтобы открыть дверь, — Дадли надел дурацкую, жеманную улыбочку. — Позвольте взять ваши пальто, мистер и миссис Мейсон.

— Он им так понравится! — воскликнула тётя Петуния в порыве чувств.

— Прекрасно, Дадли, — сказал дядя Вернон. Затем он повернулся к Гарри. — А ты?

— Я буду в своей комнате, не буду шуметь и сделаю вид, что меня нет, — без выражения ответил Гарри.

— Именно, — мерзко сказал дядя Вернон. — Я проведу их в гостиную, представлю тебя, Петуния и налью им выпить. В восемь пятнадцать…

— Я приглашу к ужину, — сказала тетя Петуния.

— А ты, Дадли, скажешь…

— Позвольте проводить вас в столовую, миссис Мейсон, — ответил Дадли, протягивая жирную руку невидимой женщине.

— Мой маленький джентльмен! — всхлипнула тетя Петуния.

— А ты? — грозно обратился к Гарри дядя Вернон.

— Я буду в своей комнате, не буду шуметь и сделаю вид, что меня нет, — безразлично сказал Гарри.

— Точно. Итак, мы должны постараться сделать за ужином несколько сильных комплиментов. Есть идеи, Петуния?

— Вернон говорит, что вы замечательно играете в гольф, мистер Мейсон… Расскажите, где вы купили ваше платье, миссис Мейсон…

— Превосходно… Дадли?

— Как насчет: «Нам в школе задали написать сочинение о нашем герое, мистер Мейсон, и я написал о Вас».

Это было уже чересчур как для тети Петунии, так и для Гарри. Тетя Петуния разрыдалась и обняла сына, а Гарри нырнул под стол, чтобы они не увидели, как он хохочет.

— А ты, парень?

Вылезая из-под стола, Гарри едва сдерживался, чтобы не рассмеяться.

— Я буду в своей комнате, не буду шуметь и сделаю вид, что меня нет, — сказал он.

— Именно так и сделаешь, — подчеркнул дядя Вернон. — Мейсоны о тебе не знают, и так оно и будет. Когда ужин закончится, ты отведёшь миссис Мейсон обратно в гостиную выпить чашечку кофе, Петуния, а я заведу речь о дрелях. Если мне повезёт, я подпишу контракт и поставлю печать ещё до десятичасовых новостей. Завтра в это же время мы будем покупать дом на Майорке.

Гарри это волновало мало. Он не думал, что на Майорке Дёрсли станут обращаться с ним лучше, чем на Привит Драйв.

— Отлично… я еду в город, чтобы забрать смокинги для себя и Дадли. А ты, — рявкнул он на Гарри, — не мешай своей тёте, пока она наводит порядок.

Гарри вышел через заднюю дверь. Стоял чудесный, солнечный день. Он пересёк лужайку, плюхнулся на садовую скамейку и стал напевать себе под нос: «С днём рожденья меня… С днём рожденья меня…»

Ни открыток, ни подарков, и вечер ему предстояло провести, притворяясь, будто его нет. Он удручённо посмотрел на изгородь. Ему никогда ещё не было так одиноко. Больше, чем по чему бы то ни было в Хогвартсе, даже больше, чем по игре в Квиддитч, Гарри скучал по своим лучшим друзьям Рону Уизли и Гермионе Грэйнджер. Они же как будто совсем по нему не скучали. Никто из них за всё лето ему так и не написал, хотя Рон и обещал пригласить Гарри в гости.