Гарри Поттер и тайная комната

– Смертенины? – живо переспросила Гермиона, когда Гарри, наконец-то переодевшись, вышел к ней и Рону в общую гостиную. – Вряд ли кто-то из живых бывал на таком празднике – вот здорово!

– Кому нужно праздновать день собственной смерти? – заворчал Рон. Он делал домашнее задание по зельеделию и пребывал в дурном расположении духа. – Смертельно угнетает, по-моему…

Ливень хлестал в окна, снаружи темнота чернильно сгустилась, но в гостиной было светло и уютно. Пламя в камине отбрасывало веселые блики на пухлые кресла, в которых гриффиндорцы читали, болтали, делали уроки, а Фред с Джорджем скармливали филибустеровскую петарду саламандре. Фред «спас» сверкающую оранжевую огнежительницу с занятий по уходу за магическими существами, и теперь она тихо тлела на столике на радость кучке любопытных.

Гарри собирался уже рассказать Рону с Гермионой про Филча и «Быстрочары», как вдруг саламандра взвилась в воздух и бешено завертелась по комнате, бурно искрясь и взрываясь. Перси, до хрипоты оравший на братьев, великолепный фонтан звезд мандаринового цвета, бивший изо рта у саламандры, а также ее побег в камин, сопровождавшийся громкими взрывами, начисто вытеснили скучного Филча с его конвертами у Гарри из головы.

К Хэллоуину Гарри успел пожалеть о своем поспешном обещании присутствовать на смертенинах. Все остальные предвкушали праздничный пир; Большой зал, как всегда, украсили живыми летучими мышами, из гигантских Огридовых тыкв вырезали фонари, в которых поместилось бы по трое взрослых мужчин, и еще прошел слух, что Думбльдор пригласил на вечер труппу танцующих скелетов.

– Обещание есть обещание, – нравоучительно изрекла Гермиона. – А ты обещал пойти на смертенины.

Поэтому в семь часов Гарри, Рон и Гермиона решительно миновали двери в битком набитый Большой зал, заманчиво мерцавший золотом блюд и серебром свечей, и направили стопы в подземелье.

Коридор тоже освещали свечи, но веселья не добавляли: длинные, тонкие, угольно-черные, они горели ярко-синим огнем и бросали призрачный, потусторонний отблеск даже на вполне живые лица. С каждым шагом холодало. Гарри поежился и плотнее укутался в мантию. И тут послышался скрежет – словно тысяча ногтей скребли по огромной школьной доске.

– Это что, музыка? – прошептал Рон.

Они завернули за угол и увидели Почти Безголового Ника. Он стоял в дверях, задрапированных черным бархатом.

– Мои дорогие друзья, – приветствовал он ребят заупокойным голосом, – добро пожаловать… так рад, что вы смогли прийти…

Призрак сорвал шляпу с перьями и, глубоко поклонившись, пригласил их пройти.

Внутри им открылось незабываемое зрелище. В подземелье толпились жемчужно-белые прозрачные люди. Большинство скользило над танцевальной площадкой, вальсируя под жуткие завывания тридцати музыкальных пил. Оркестр сидел на возвышении, тоже задрапированном черной тканью. Не менее тысячи черных свечей в огромном канделябре под потолком озаряли зал полуночным светом. Дыхание превращалось в пар; они как будто пришли в морозилку.

– Пойдем осмотримся? – предложил Гарри – ему хотелось разогреть ноги.

– Осторожно, а то еще пройдешь сквозь кого, – беспокойно сказал Рон.

Они пошли по краю танцплощадки. Им встретилась группа мрачных монахинь, человек в лохмотьях и цепях и Жирный Монах – веселый хуффльпуффский призрак оживленно беседовал с рыцарем, у которого изо лба торчала стрела. Гарри не удивился, заметив, что Кровавого Барона, угрюмое слизеринское привидение, испятнанное серебристой кровью, сторонятся все остальные гости.

– Ой нет, – охнула Гермиона, резко останавливаясь. – Назад, назад, я не хочу встречаться с Меланхольной Миртл…

– С кем? – спросил Гарри, когда они поспешно удалились.

– Она является из унитаза в уборной для девочек на втором этаже, – объяснила Гермиона.

– Является из унитаза?

– Да. Туалет уже с год не работает, потому что у нее вечно истерика и она устраивает потопы. Я вообще туда не хожу, только в крайнем случае, – это же невозможно, когда у тебя над ухом кто-то завывает…

– Смотрите, еда! – сказал Рон.

Вдоль дальней стены стоял длинный стол, тоже покрытый черным бархатом. Ребята устремились было туда, но спустя миг в ужасе отшатнулись. Воняло отвратительно. На серебряных блюдах лежала тухлая рыба; на подносах высились пирамиды горелых пирогов; рядом с огромным червивым хаггисом лежал шмат сыра, покрытый мохнатой зеленой плесенью, а в центре возвышался невероятный серый торт в форме могильного камня, на котором черной глазурью, похожей на деготь, было выведено:

Сэр Николас де Мимси-Порпингтон

Скончался 31 октября 1492 года

Гарри с изумлением смотрел, как дородный призрак приблизился к столу, присел пониже и, широко открыв рот, на согнутых ногах прошел насквозь блюдо с вонючим лососем.

– Вы так чувствуете вкус? – спросил Гарри.

– Почти, – печально ответило привидение и отлетело прочь.

– Им, наверное, больше нравится тухлое, потому что запах и вкус сильнее, – рассудила Гермиона, зажимая нос и наклоняясь, чтобы рассмотреть гнилой хаггис.

– Может, отойдем? А то меня тошнит, – попросил Рон.