Гарри Поттер и тайная комната

Странное, неприятное ощущение возникло в плече и быстро расползлось по руке до самых кончиков пальцев. Из руки будто выпустили воздух. Гарри даже не решался посмотреть, что с ней происходит. Он зажмурился, отвернулся, но худшие его опасения вскоре подтвердились: собравшиеся дружно заахали, затвор фотоаппарата бешено защелкал. Рука больше не болела – но и рукой больше не была.

– Ой, – сказал Чаруальд, – что ж. Бывает. Главное, кости больше не сломаны. Вот о чем надо помнить. Теперь, Гарри, топай в лазарет… А, мистер Уизли, мисс Грейнджер – как кстати! Вы его не проводите? Мадам Помфри немножечко тебя… ммм… подправит.

Гарри встал. Его как-то скособочило. Он глубоко вдохнул, взглянул на правую руку. И снова чуть не упал в обморок.

Из рукава высовывалась какая-то толстая резиновая перчатка телесного цвета. Гарри попытался пошевелить пальцами. Без толку.

Чаруальд не вылечил кости. Он их попросту удалил.

Мадам Помфри очень рассердилась.

– Надо было сразу же идти ко мне! – возмущенно воскликнула она, приподняв пальцами несчастное, безжизненное воспоминание о том, что всего полчаса назад было здоровой, нормально функционирующей рукой. – Кости я вылечиваю за полсекунды, но вот растить их заново…

– Но вы же сможете, да? – отчаянно спросил Гарри.

– Разумеется, но будет больно, – мрачно произнесла мадам Помфри, бросая Гарри пижаму. – Тебе придется здесь переночевать…

Койку занавесили, и Гермиона подождала снаружи, а Рон помог Гарри переодеться. Запихнуть резиновую руку без костей в рукав оказалось не так-то просто.

– Ну, что ты теперь скажешь про Чаруальда, Гермиона? – окликнул Рон из-за занавески, пропихивая безжизненные пальцы в манжету. – Можно подумать, Гарри мечтал остаться без костей.

– Каждый может ошибиться, – отрезала Гермиона. – И потом, ведь рука больше не болит, правда, Гарри?

– Не болит, – согласился Гарри, забираясь в постель. – Но и ничего другого тоже не делает.

Он откинулся на подушки, и рука бессмысленно подпрыгнула.

Гермиона вместе с мадам Помфри зашла за занавеску. Фельдшерица принесла большую бутыль с надписью «СкелеРост».

– Ночка предстоит трудная, – сказала она, налила дымящуюся жидкость в стаканчик и протянула Гарри. – Заново кости выращивать – малоприятное занятие.

Пить «СкелеРост» тоже было малоприятно. Он обжигал рот и горло. Гарри закашлялся, захлебнулся. Мадам Помфри удалилась, недовольно цокая языком и сокрушаясь по поводу опасных видов спорта и безответственности учителей. Рон и Гермиона остались и дали Гарри воды запить микстуру.

– Все равно мы победили, – вспомнил Рон и разулыбался. – Как ты его поймал!.. И надо было видеть Малфоя – дай ему волю, он бы тебя убил!

– Хотела бы я знать, как он околдовал Нападалу, – хмуро промолвила Гермиона.

– Надо внести это в список вопросов, которые мы ему зададим, когда примем всеэссенцию, – сказал Гарри, опускаясь на подушки. – Надеюсь, вкус у нее не такой противный…

– С кусочками-то слизеринцев? Размечтался, – сказал Рон.

Тут дверь распахнулась. Насквозь мокрые и грязные, ввалились игроки гриффиндорской команды.

– Вот это был полет, Гарри, – сказал Джордж. – Я только что слышал, как Маркус Флинт орал на Малфоя. Мол, некоторые не замечают Проныру, даже когда он у них на голове. Малфой, мягко говоря, не сильно-то радовался.

Они принесли пирожные, конфеты, бутылки с тыквенным соком. Все расселись вокруг койки и совсем было приготовились устроить роскошный пир, но тут явилась мадам Помфри и закричала:

– Мальчику нужен покой! Что вы себе думаете! Ему предстоит вырастить тридцать три кости! Идите отсюда! ИДИТЕ!

Гарри остался один, и уже ничто не отвлекало его от резкой пульсирующей боли в неподвижной руке.

Через много часов Гарри неожиданно очнулся в кромешной темноте и сдавленно вскрикнул: в руку словно понатыкали здоровенных заноз. Сначала он решил, что от этого и проснулся. Но затем с ужасом осознал, что кто-то вытирает ему лоб влажной губкой.

– Уйдите! – громко сказал он, а потом: – Добби!

На него из темноты уставились огромные фосфоресцирующие теннисные мячики. По длинному острому носу домового эльфа сбегала одинокая слеза.

– Гарри Поттер вернулся в школу, – горестно зашептал эльф. – Добби много раз предупреждал Гарри Поттера. Ах, сэр, отчего вы не послушались Добби? Отчего Гарри Поттер не поехал домой, когда опоздал на поезд?

Гарри с трудом сел и отпихнул губку.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он. – И откуда знаешь, что я опоздал на поезд?

У Добби задрожали губы, и Гарри охватило страшное подозрение.

– Так это ты! – медленно выговорил он. – Ты заколдовал барьер, чтоб он нас не пустил!

– Да, сэр, это я, – ответил Добби, яростно кивая и хлопая ушами по щекам. – Добби прятался и следил за Гарри Поттером, а потом запечатал барьер. За это Добби пришлось жечь себе руки утюгом, – он показал Гарри десять длинных забинтованных пальцев, – но Добби не боялся мучений, сэр, потому что считал, что так спасает Гарри Поттера, Добби и в голову не приходило, что Гарри Поттер доберется до школы другим путем!

Он раскачивался взад и вперед, тряся уродливой головой.