Гарри Поттер и Теория Вероятности

Минуты тянулись медленно, повторяющийся речитатив заклинания вводил в транс, а Белс уже словно светилась изнутри, медленно кружась в нескольких сантиметрах от пола. Свет луны тускнел, пока внезапно не пропал. Теперь луна светила лишь в окно, создавая небольшой квадратик света на полу. Белс плавно опустилась на пол. Ноги дрожали, поэтому она осела на колени, а потом практически легла на пол. Закатила рукав мантии: метка на руке полностью исчезла.

Сириус рывком открыл дверь зала, во время ритуала он здесь был единственным посторонним, и тут же в комнату ввалились обеспокоенные взрослые, уводя уставших детей. Обычно у Ковена после ритуалов бывает отходняк в виде неуемного смеха и желания бегать и танцевать, но не после подобного. Слишком большой объем магии. Вяло отвечая на вопросы, отважные детишки плелись спать. Только Одри присела возле матери, прямо на холодный пол. Сириус заметил в дверях Фрэнка, усмехнулся себе под нос и мягко поднял Одри:

— Пойдем, тебе нужно поспать.

— Все ведь получилось? — устало спросила девочка.

— Да. Если бы не получилось, вы бы заметили, — ответил Сириус, попутно кивая Фрэнку в сторону Белс. Раз уж они все равно вместе, вот пусть он ее и тащит на третий этаж из подвала.

Зал опустел быстро, лишь Андромеда оглянулась у входа, убедившись, что Фрэнк поможет Беллатрикс. В этом доме хранить секреты было просто невозможно, поэтому Фрэнк даже не понимал: а на что, собственно, надеялась Белла, требуя никому не рассказывать о них.

— Давай я тебя отнесу, — Лонгботтом присел около нее, пытаясь поднять с пола.

— Не нужно, я сама, — упрямо мотнула головой она.

— Ты сейчас сама даже стоять не можешь, — резонно возразил Фрэнк. — Вот завтра оправишься и сможешь показать свою силу и независимость, ладно?

Белс чуть приподнялась на руках, борясь с дрожью во всем теле. Да, до комнаты она одна не дойдет. Кроме того, ей сильно хотелось пить. Фрэнк поднял ее на руки, Белла немного неуверенно обняла его за шею. Ей было непривычно чувствовать себя настолько слабой. И хрупкой. На самом деле, рядом с Фрэнком сложно не чувствовать себя слабой женщиной: Лонгботтом обладал мощным телосложением.

Они поднялись по пустой лестнице наверх, Фрэнк плечом открыл дверь комнаты, а затем плюхнулся на кровать вместе с Белс, вместо того, чтобы аккуратно устроить ее под одеялом.

— Давай поженимся, — сказал он прежде, чем она успела возмутиться.

— Что? — у нее пересохло во рту, отчего голос ее звучал глухо.

— Точно, ты же пить хочешь, да? — опомнился Фрэнк, чуть приподнялся на кровати, устроив Беллатрикс в сидячем положении, и взял с прикроватной тумбы стакан, что заранее приготовили домовики.

Она жадно выпила первый стакан, а затем еще два, и только потом вспомнила, что только что произнес Фрэнк:

— Что значит — поженимся? — возмущенно спросила она.

— То и значит, — спокойно произнес он, вновь ложась на кровать и прижимая к себе Беллатрикс.

Та попыталась стукнуть его кулаком в грудь, но мышечная слабость еще не прошла, отчего она лишь возмутилась:

— Ты специально ждал момента, когда я не смогу тебя проклясть?

— Да. Я хотел поговорить, а если бы ты была полностью здорова, то все превратилось бы в скандал с жарким примирением после, но с по-прежнему нерешенной проблемой.

Белс надулась, словно маленькая девочка. Фрэнк был прав. Она не хотела обсуждать это, но и сил на скандал у нее пока нет. Она лишь снова ударила его кулаком в широкую грудь. Получилось откровенно жалко. Чтобы пробить мышцы Фрэнка, нужно побольше силы.

— Я понимаю, почему ты не хочешь об этом говорить, но я точно знаю, что мы чувствуем одинаково. Белс, я влюблен так, как никогда не влюблялся. Если бы мы встретились до той дурацкой войны, если бы мы познакомились раньше, чем ты вышла замуж, а я женился, то я бы бегал за тобой с букетами и своими нелепыми чувствами. Именно такую, как ты, я надеялся найти в Алисе.

Белла снова ударила его. Получилось чуть сильнее, чем первые два раза:

— Слишком много пафоса.

— А разве можно о любви без пафоса? — спросил Фрэнк.

Он не смотрел на нее: внимательно изучал потолок над ними. Белс затихла, иногда недовольно шмыгая носом, но молчала. Она думала о том, что впервые за долгое время чувствует себя по-настоящему живой. Именно рядом с ним. Раздражающий насмешник, с которым можно часами говорить на самые разные темы, он выводил ее из себя и при этом помогал бороться со страхами и неуверенностью. И еще к нему необъяснимо сильно тянуло. Это притяжение словно стирало все те барьеры, что громоздила вокруг себя Белс. Но… выйти замуж? Снова? За Фрэнка Лонгботтома?

— Давай поженимся, — снова повторил Фрэнк. — Ну и пусть про нас будут судачить! Как будто без этого о нас не говорят… К Моргане прошлое, мы уже не те, что были раньше. Давай просто поженимся. Просто будем счастливы. О чем нам на самом деле переживать? О детях? Так Невилл и Одри хорошо дружат, к тому же на удивление лояльны к странностям своих родителей. Они поймут, ты тоже это знаешь.