Гарри Поттер и Три Пожилых Леди (СИ)

— Очень просто. Если бы здесь сидел какой-нибудь бюрократ от разведки, молодой да ранний — возможно, он и решил бы, что это выгодно. К тому же на него давили бы начальники, требуя скорейших результатов. И ему некогда думать о том, что будет через тридцать или сорок лет. Ему надо делать карьеру прямо сейчас, а карьера зависит от, так сказать, «коротких» результатов. Именно поэтому этот самый «Повелитель Памяти» прячет тебя и от волшебных, и от обычных властей.

— А что будет через тридцать или сорок лет?

— Я надеюсь, к этому времени ты будешь влиятельным и талантливым волшебником. Может, даже займешь место этого самого «Повелителя Памяти».

— И буду работать на вас?

— Ну, не на меня лично. Я к тому времени скорее всего уже умру. А ты… Может быть, ты, как и планируешь, поступишь на Секретную Службу. А может быть и не поступишь, а будешь жить своей волшебной жизнью. Но ты никогда не будешь считать неволшебников исключительно плохими людьми. Судя по всему, волшебники не особенно церемонятся с нами, ты заметил это по слову «магглы». А это может вылиться в войну, и человек, способный ее предотвратить, окажется в миллионы раз дороже, чем пара образцов крови и в тысячи — чем простой, пусть даже и необычный, агент.

— Если Вы собрались умирать, почему Вам важно, что будет через эти самые тридцать-сорок лет?

— Не то что собрался, но, увы, Гарри, я считаю это прискорбное событие крайне вероятным. А почему… Знаешь, в моем возрасте надо или планировать максимум на год, или на целую вечность. Тридцать лет — это всего-то первый шаг этой вечности. Ты потом поймешь. И да, именно поэтому еще одна пожилая леди — ты понимаешь, кто? — попросила заняться твоим делом именно нас, а не более молодых людей, для которых карьера важнее этой самой Вечности.

Гарри смотрел в блеклые глаза майора Бутройда. Тот выдержал взгляд.

— И то, о чем я собираюсь тебя попросить, ни в коем случае не потребует от тебя куда-то ехать, и уж тем более колоться. И это связано именно с тем, что мы все сейчас, похоже, наблюдали. И с тем, чем ты, как я понимаю, пару лет назад развалил дядюшкин дом.

— Вы хотите, чтобы я что-то разрушил?

— Нет, по крайней мере — не сейчас. Видишь ли, после того случая пару лет назад мистер Дамблдор просто обязан был научиться как-то определять такие твои… выбросы. Они явно опасны, а он не хочет рисковать тобой. Не знаю, есть ли у волшебников подходящие приборы, но что-то подобное быть просто обязано. Так что разнеси ты что-нибудь крупное, вроде этого дома или дома твоих родственников, следует ожидать прибытия наших «друзей». А к этому мы пока не готовы. Да это и не нужно — они все равно должны появиться летом, чтобы обеспечить твое прибытие в их волшебную школу.

— Тогда что я могу сделать?

— Я попросил бы тебя показать твои замечательные прыжки через живую изгородь, то, что ты называешь «это».

Гарри стало заметно легче. Краем глаза он заметил, что миссис Бересфорд и миссис Кейн прекратили копаться в своих сумочках, это его тоже успокоило.

— Но, мистер Бутройд, я не могу делать этого, когда за мной не гонится Дадли!

— В этом-то и дело, молодой человек. Мы хотим посмотреть на «это» в Вашей, так сказать, естественной среде обитания.

— То есть, мне надо разозлить Дадли, чтобы он за мной погнался? И делать «это» надо обязательно в Литтл-Уингинге?

— Полагаю, да. Я не уверен, что мистер Дамблдор не стал отслеживать не только разрушения, но и менее опасные проявления того, что мы считаем волшебством, твоим волшебством. Я бы на его месте так и сделал. И если бы я заметил, что ты творишь «это» в необычном месте, присылкой… эээ… непрофессионала вроде мистера Локхарта я бы лично не ограничился.

— То есть мне надо разозлить Дадли и побегать по Литтл-Уингингу, прыгая через живые изгороди?

— Да. Причем как можно дольше, то есть разозлить, прыгнуть и спрятаться недостаточно. Мы, разумеется, подгоним несколько машин с аппаратурой записи, но мы не можем покрыть ими весь городок, так что лучше бы тебе повторить это несколько раз.

— В один день?

— Увы, да. Причем во вполне определенный день. Что ты скажешь насчет четырнадцатого февраля? После занятий в школе?

— Хорошо. А почему именно этот день?

— Просто это день Святого Валентина. Понимаешь, нам нужно поставить довольно много машин на всех улицах. А это может насторожить и жителей Литтл-Уингинга, и мистера Дамблдора, ведь это будут не машины местных жителей. Хорошо, один фургон будет стоять на перекрестке и что-то ремонтировать. Еще одна или две машины могут просто припарковаться на время. А в этот день мы можем поставить в городе еще и пару-тройку фургончиков по продаже цветов и конфет в коробках в форме сердечка. Но увы, несколько дней подряд мы их держать не сможем — водители и операторы, естественно, не будут знать, зачем они здесь. Им будут даны определенные инструкции, они их выполнят и затем просто исчезнут из городка навсегда.

— Я подумаю, как это сделать. Правда, мне редко удается разозлить Дадли, когда я этого хочу, чаще он начинает охоту сам, но я что-нибудь придумаю.

— Спасибо, Гарри. И извини, что напугал тебя.