Гарри Поттер и Три Пожилых Леди (СИ)

Еще через три дня майор Бутройд сказал, что можно возвращаться, потому что установленные в доме Аткинсов микрофоны и датчики показали, что все волшебники ушли, так ничего и не дождавшись. Еще он сказал, что Кингсли Шеклболт — здоровенный чернокожий дядька с серьгой в ухе, а Гестия Джоунс — очень симпатичная молодая женщина. И что оба одеваются довольно забавно, как, впрочем, это и принято у волшебников. Впрочем, по фотографиям, которые принес и показал всем майор, это и так было видно. Так или иначе, пора было ехать домой.

В результате утром четвертого дня Гарри и миссис Кейн сидели в карете «Скорой Помощи», которая должна была перевезти мальчика в другую больницу, где сейчас «лечилась» его так и не сожженная одежда и откуда его через несколько часов, уже переодетого обратно в нее, должен был забрать дядя Вернон.

— Миссис Кейн, — спросил Гарри, когда карета отъехала от больницы, — а почему майор не показал нам видео о Вас и Локхарте? Ведь оно точно есть, иначе откуда бы он узнал как надо двигать палочкой, чтобы разоружать и стирать память?

— Увы, малыш, — улыбнулась она, Гарри в последнее время уже не разбирал, кто перед ним — Шарлин или Саманта, — есть определенные правила. То, что может поставить под угрозу жизнь других людей, или, скажем, успех крупной операции, никогда не рассказывается и не показывается никому, кроме тех, кому это необходимо.

— То есть Вы завербовали Локхарта, — кивнул Гарри, — и это было на том видео?

— Я не скажу тебе ни «Да», ни «Нет», по обоим вопросам, — улыбнулась миссис Кейн.

— А почему он не показал, как Вы разговаривали с Дамблдором, уже потом?

— На самом деле, я с ним не разговаривала. И… Это очень личное. Я не хотела показывать это никому. Но тебе расскажу. Только расскажу. Понимаешь, когда я была на войне, я совершила одну ошибку. Я была на территории, занятой врагом, во Франции. И попалась наци.

— Немцам?

— На самом деле, французам — тем, что сотрудничали с немцами. Но да, потом они передали меня им. И у меня были… большие неприятности.

— Вас пытали?

— Да, малыш. Очень сильно. И… я не выдержала. Я рассказала тем, кто меня пытал, все, что знала. Я сопротивлялась, но боль оказалась сильнее меня. Из-за этого — из-за слабости, из-за предательства — погибло несколько людей. В том числе человек, которого я любила.

Миссис Кейн полезла в сумочку, достала тот самый мундштук, пачку сигарет и закурила. Водитель за глухой стеклянной перегородкой с неудовольствием глянул на нее в зеркало, но инструкции «не вмешиваться» были совершенно четкими. Глаза миссис Кейн были исполнены горя, но на этот раз они хотя бы были живыми.

— Потом, через очень долгое время, мне удалось сбежать. Случайно. Но было уже поздно. Я очень страдала — не столько из-за пыток. Немцы большие аккуратисты и непоправимого вреда здоровью не нанесли. Разве что детей у меня больше быть не могло. Я страдала из-за того, что не выдержала и предала своих товарищей. И стала сходить с ума.

— И тогда…

— Тогда я разделила свою душу. Одна ее часть, Шарлин, помнила этот ужас. О да, Шарлин заперла эти воспоминания так надежно, как могла. Но ей было трудно удерживать запоры слишком долго. И тогда она уснула. Осталась только Саманта, которая знала, что произошло, но не помнила этого. Я жила так сорок шесть лет, вышла замуж, работала в школе… И ты знаешь — то, что нас двое, не смог заметить ни один психиатр. Но Шарлин остались и все воспоминания о войне, о Секретной Службе. Так что, когда это все началось, мне пришлось разбудить ее.

Теперь Гарри понимал, почему в глазах миссис Шарлин за бесшабашной отчаянностью таились отчаяние и тоска. Его собственные беды и обиды были такими мелкими по сравнению с этим… Он снова почувствовал себя виноватым перед миссис Кейн, ведь Шарлин пришлось пробудиться только потому, что она оказалась втянутой в водоворот, центром которого был он сам:

— Это опять из-за меня?

— Вздор, Гарри. Я легко могла не вспоминать про тебя тогда, на Хэллоуин, и не искать тебя. Я сама этого хотела. Так что я выпустила ее по собственной воле. Но Шарлин все-таки помнила то-что-хотела-забыть, хотя и держала это под семью замками. А когда мы с ней ждали мистера Локхарта, Шарлин решила подсунуть ему эту самую часть памяти, в надежде, что он сотрет ее. Наверное, это было глупо, но я же говорю — я сходила с ума.

— И у Вас получилось?