Гарри Поттер и узник Азкабана

— Таков закон волшебства, Гарри, самый загадочный, самый непостижимый. Поверь мне… придёт время, и ты будешь рад, что спас жизнь Петтигрю.

Гарри не мог себе такого представить. Думбльдор прочёл его мысли.

— Я очень хорошо знал твоего отца, Гарри, и в “Хогварце”, и потом, — мягко проговорил он. — Он бы тоже спас Петтигрю, у меня в этом нет сомнений.

Гарри поднял глаза. Думбльдор не станет смеяться — ему можно сказать…

— Я подумал, что это папа создал моего Заступника. Я имею в виду, когда я увидел сам себя на другом берегу… я подумал, что вижу его.

— Весьма простительная ошибка, — тихо отозвался Думбльдор. — Думаю, тебе скоро надоест это слышать, но ты и в самом деле невероятно похож на Джеймса. Вот только глаза… у тебя глаза твоей матери.

Гарри потряс головой.

— Глупо, что я подумал, что это он, — пробормотал он, — я же знал, что он умер.

— Неужели ты думаешь, что мёртвые, те, кого мы любили, когда-нибудь покидают нас? Не о них ли, яснее, чем когда-либо, вспоминаем мы в минуты тяжких испытаний? Твой отец живёт в тебе, Гарри, и сильнее всего проявляется тогда, когда ты нуждаешься в нём. А как бы иначе ты смог создать именно этого Заступника? Прошлой ночью Рогалис снова ступал по этой земле.

Прошло некоторое время, прежде чем Гарри осознал то, что сказал Думбльдор.

— Вчера Сириус рассказал мне, что они все стали анимагами, — улыбнулся Думбльдор. — Необыкновенное достижение — а также и то, что им удалось сохранить это от меня в секрете. А потом я вспомнил, какой необычный вид принял твой Заступник, когда он повалил мистера Малфоя на квидишном матче с “Равенкло”. Знаешь, Гарри, вчера ночью ты, в некотором роде, действительно видел своего отца… Ты нашёл его внутри себя.

И Думбльдор ушёл, оставив Гарри наедине с его непростыми мыслями.

Кроме Гарри, Рона, Гермионы и профессора Думбльдора, никто в “Хогварце” не знал доподлинно, что случилось с Сириусом, Конькуром и Петтигрю. До конца семестра Гарри довелось услышать много различных версий на этот счёт, но ни одна из них и близко не подходила к истинным событиям.

Малфой исходил яростью по поводу Конькура. Он был убеждён, что Огрид нашёл способ тайно переправить гиппогрифа в безопасное место и больше всего злобился оттого, что их с отцом обдурил какой-то дворник.

Перси Уэсли, между тем, много чего имел сказать в отношении побега Сириуса.

— Если я получу работу в министерстве, я внесу много новых предложений по усилению мер магической безопасности! — говорил он единственному человеку, который его слушал — Пенелопе Кристаллуотер.

Несмотря на великолепную погоду, несмотря на царившую в замке радостную атмостферу, несмотря даже на то, что им удалось совершить невозможное и помочь Сириусу сбежать, Гарри ещё ни разу не заканчивал учебный год в худшем настроении.

Он, конечно, был не единственный, кто переживал увольнение профессора Люпина. Весь класс был безутешен.

— Интересно, кто у нас будет на следующий год? — мрачно поинтересовался Симус Финниган.

— Может, вампир? — оптимистически предположил Дин Томас.

Однако, не только уход Люпина висел на душе у Гарри тяжким грузом. Он не мог забыть о предсказании профессора Трелани. Он постоянно гадал, где-то теперь Петтигрю, нашёл ли он уже прибежище у Вольдеморта. А больше всего его угнетала перспектива вернуться к Дурслеям. Особенно после того, как в течении, может быть, получаса, счастливейшего получаса, он верил, что отныне будет жить с Сириусом, лучшим другом его родителей… Это было бы самое лучшее, что только могло бы с ним случиться — если, конечно, не считать возвращения самих родителей. Поэтому, хотя отсутствие новостей о Сириусе само по себе являлось хорошей новостью, так как означало, что тому удалось благополучно скрыться в безопасном месте, Гарри не мог не чувствовать себя несчастным при мысли о доме, который мог бы у него быть, о том, что теперь это невозможно…

Результаты экзаменов объявили в последний день семестра. Гарри, Рон и Гермиона благополучно сдали все предметы. Гарри поразился, что ему удалось сдать зелья. У него были глубокие подозрения, что Думбльдору пришлось вмешаться, чтобы Злей не провалил его намеренно. Последнюю неделю отношение Злея к Гарри попросту пугало. Раньше Гарри не мог себе и представить, что неприязнь Злея способна возрасти, однако это произошло. При виде Гарри уголки тонкого рта Злея начинали неприятно подёргиваться, а пальцы сжимались так, словно он жаждал обхватить ими горло мальчика.

Перси благополучно достался высший П.А.У.К.; Фред с Джорджем вполне удовлетворительно сдали на С.О.В.У. Гриффиндорский колледж, в основном благодаря великолепному выступлению на матче за квидишный кубок, выиграл кубок школы вот уже третий год подряд. По этой причине пир в честь окончания учебного года проходил в малиново-золотых декорациях, и гриффиндорский стол был самым шумным и весёлым из всех. Даже Гарри отбросил на время мысли о возвращении к Дурслеям и ел, пил, болтал и смеялся вместе со всеми.

Следующим утром, когда “Хогварц Экспресс” подъезжал к станции, Гермиона поделилась с Гарри и Роном потрясающей новостью.