Гарри Поттер и узник Азкабана

– Ты упал, – ответил Фред. – Футов этак с… пятидесяти.

– Мы боялись, ты умер, – сказала Алисия. Ее трясло.

Гермиона тихонько взвизгнула. У нее были совершенно красные глаза.

– А матч? – продолжал расспрашивать Гарри. – Что?.. Будем переигрывать?

Никто не ответил. Ужасная правда опустилась на него могильной плитой.

– Мы же не… проиграли?

– Проныру поймал Диггори, – сказал Джордж. – Сразу, как ты упал. Седрик даже не понял, что случилось. Потом оглянулся, увидел, что ты лежишь на земле, и попытался отозвать результаты. Хотел переигрывать. Но выигрыш честный… даже Древ признал.

– А где Древ? – спросил Гарри, вдруг заметив, что капитана нет.

– В душе, – ответил Фред. – Наверно, хочет утопиться.

Гарри уткнулся лицом в колени и вцепился руками в волосы. Фред схватил его за плечо и потряс:

– Перестань, Гарри, ты же еще ни разу не упускал Проныру.

– Хотя бы раз должно было не получиться, – сказал Джордж.

– Еще не все потеряно, – добавил Фред. – Мы проиграли сто очков, так? Значит, если «Хуффльпуфф» проиграет «Вранзору», а мы побьем «Вранзор» и «Слизерин»…

– Тогда «Хуффльпуфф» должен отстать на двести очков минимум, – подхватил Джордж.

– Но если они выиграют у «Вранзора»…

– Никогда, «Вранзор» слишком хорошая команда. Вот если «Слизерин» проиграет «Хуффльпуффу»…

– Все зависит от того, сколько очков, – так и так разница в сто…

Гарри лежал, не произнося ни слова. Они проиграли… он впервые проиграл квидишный матч.

Минут через десять вошла мадам Помфри и велела оставить его в покое.

– Мы заглянем попозже, – пообещал Фред. – Не грызи себя, Гарри, ты все равно гениальный Ловчий, лучше у нас не было.

Команда гуськом вышла из палаты, оставив за собой след жидкой грязи. Мадам Помфри с гримасой крайнего неодобрения закрыла за ними дверь. Рон и Гермиона придвинулись ближе к постели.

– Думбльдор вне себя, – сказала Гермиона зареванным голосом. – Я его таким еще не видела. Когда ты стал падать, он выбежал на поле, взмахнул палочкой и замедлил падение. Ты упал, а он наставил палочку на дементоров. Выстрелил в них какой-то серебряной штукой. Они сразу слиняли… Он был в ярости, что они вошли на территорию. Мы слышали, как он…

– Потом он наколдовал тебе носилки, – вмешался Рон, – и пошел к замку, а носилки плыли рядом. Все думали, ты…

Его голос оборвался, но Гарри почти не заметил. Он думал о том, что с ним сделали дементоры… вспоминал женский крик. Он поднял глаза. Друзья смотрели встревоженно – пришлось срочно придумывать, что бы им сказать, простое, обыденное.

– Кто-нибудь подобрал мой «Нимбус»?

Рон с Гермионой быстро переглянулись.

– Э-э-э…

– Что? – Гарри переводил взгляд с одного на другую.

– Ну… когда ты упал, «Нимбус» сдуло, – нерешительно начала Гермиона.

– И?

– И он попал… он попал… ой, Гарри!.. Он попал в Дракучую иву.

У Гарри внутри все оборвалось. Дракучая ива, что росла посреди двора, была очень свирепым деревом.

– И? – Он боялся услышать ответ.

– Ты же знаешь Дракучую иву, – сказал Рон. – Она не любит, когда по ней попадают.

– Профессор Флитвик принес обломки как раз перед тем, как ты пришел в себя, – очень тихо проговорила Гермиона.

Она медленно подняла с пола мешочек и перевернула его над койкой. На одеяло высыпалось с дюжину щепок и хворостинок – все, что осталось от верной, теперь уже навеки побежденной метлы.

Глава десятая Карта Каверзника

Мадам Помфри настояла на том, чтобы Гарри остался в лазарете до конца выходных. Он не спорил и не жаловался, но не разрешил ей выбросить останки «Нимбуса-2000». Он понимал, что это глупо, знал, что метлу починить не удастся, но ничего не мог с собой поделать; он словно потерял близкого друга.

К нему потоком шли посетители. Все старались его развеселить. Огрид прислал букет цветов, похожих то ли на уховерток, то ли на желтые кочанчики капусты; Джинни Уизли, отчаянно краснея, вручила самодельную открытку с пожеланием выздоровления, и та распевала что-то пронзительное, пока Гарри не засунул ее под вазу с фруктами. В воскресенье утром снова явилась гриффиндорская команда, на сей раз вместе с капитаном, и Древ заверил Гарри (глухим, безжизненным голосом), что не винит его «ни вот столечко». Рон с Гермионой покидали свой пост у его постели только на ночь. Но, что бы они ни делали и ни говорили, порадовать больного не могли – им ведь была известна лишь половина его тревог.

Никому, даже Рону с Гермионой, он не рассказал о Сгубите: он знал, что Рон запаникует, а Гермиона посмеется. Однако Сгубит являлся ему уже дважды, и всякий раз за этим следовали происшествия с почти смертельным исходом: в первый раз его чуть не переехал «ГрандУлет», во второй он упал с пятидесяти футов. Сгубит что, будет ходить по пятам, пока Гарри и в самом деле не умрет? И Гарри весь остаток жизни предстоит оглядываться через плечо?

А самое ужасное – дементоры. При одной мысли о них накатывала тошнота и унизительное бессилие. Все говорили, что дементоры чудовищны, но никто, кроме Гарри, не падал от них в обморок… ни у кого в голове не звучало эхо криков погибающей матери.