Гарри Поттер и Узник Азкабана(Potter's Army)

— Я был очень маленьким, когда меня укусил оборотень. Мои родители перепробовали всё, но в те времена не было лекарства. То зелье, которое мне готовил профессор Снейп изобретено недавно. Оно делает меня безобидным. Я пью его в течение недели перед полнолунием, и, когда перевоплощаюсь, держу себя в руках… Я могу свернуться у себя в кабинете, не причиняя вреда другим, и жду, пока луна не идёт на убыль.

Но до того, как было открыто Аконитовое Зелье, раз в месяц я превращался в чудовище. Дорога в Хогвартс была для меня закрыта. Никто из родителей не захотел бы, чтобы их дети находились рядом со мной.

Но потом директором стал Дамблдор. Он проникся сочувствием и сказал, что если принять меры, нет причин, чтобы я не учился здесь… — Люпин вздохнул, и взглянул на Гарри. — Пару месяцев назад я говорил тебе, что Дракучую Иву посадили в год моего поступления в Хогвартс. На самом деле её посадили из-за меня. Этот дом… — Люпин обвел комнату затравленным взглядом, — туннель, который к нему ведёт… Всё это было построено ради меня. Раз в месяц меня отправляли сюда, чтобы я перевоплотился. А дерево посадили, чтобы никто не мог пробраться ко мне, пока я опасен.

Гарри не понимал, к чему ведет Люпин, но слушал очень внимательно. Единственным звуком, кроме голоса Люпина, был жалобный писк Коросты. — Мои перевоплощения в те дни были… очень тяжёлыми. Превращаться в волка чрезвычайно больно. Я был отрезан от людей, которых можно покусать, и поэтому кусал себя. Местные жители слышали мои стоны, и думали, что это злые духи. Дамблдор поддерживал эти сплетни… Даже сейчас, когда в доме уже годы стоит тишина, никто не смеет к нему подойти…

Но, несмотря на мои страдания, я был счастлив. У меня было три самых настоящих друга. Сириус Блэк… Питер Петтигрю… и, конечно, твой отец, Гарри… Джеймс Поттер.

Однако мои друзья не могли не заметить, что я раз в месяц куда-то пропадаю. Я придумывал разные истории. Я говорил, что моя мама больна, и я езжу к ней… Я боялся, что они отвернутся от меня, когда узнают кто я. Но они, как и ты, Гермиона, конечно узнали правду…

Однако они не бросили меня. Наоборот, они поступили так, что мои перевоплощения стали самыми счастливыми моментами моей жизни. Они стали анимагами.

— И мой папа тоже? — удивился Гарри.

— Конечно, — ответил Люпин. — Они потратили почти три года, чтобы изучить это искусство. К счастью, у них были отличные мозги и зверское упорство, потому что перевоплощение анимага может пойти неправильно… и это единственная причина, по которой министерство контролирует анимагов. Питеру было труднее, но Сириус и Джеймс помогали ему. Наконец, в пятом классе, их затея увенчалась успехом. Они могли по желанию превращаться в животных.

— Но как это помогло вам? — озадаченно спросила Гермиона.

— Они не могли быть рядом со мной в обличье людей, поэтому стали животными, — ответил Люпин. — Оборотень опасен только для человека. Каждый месяц они выбирались из замка под Плащом-Невидимкой Джеймса. Они перевоплощались… Питер, как самый маленький проползал под ветками Ивы, дотрагивался до сучка, и дерево замирало, а они бежали ко мне. Вместе с ними я был уже не так опасен. Моё тело оставалось волчьим, но мысли были уже почти человеческими.

— Закругляйся, Ремус, — прорычал Блэк, продолжая следить за Коростой с каким-то ужасно голодным выражением лица.

— Уже закругляюсь, Сириус… так вот, теперь, когда мы все могли превращаться в животных, для нас открывались новые возможности. Через некоторое время мы начали выбираться из Визжащей Хижины на ночные прогулки. Сириус и Джеймс превращались в крупных животных, чтобы, в случае чего, остановить волка. Думаю, никто из учеников, не знал о Хогсмиде и Хогвартсе больше, чем мы… Так что мы сделали Карту Мародёров и подписались своими кличками. Сириус — Мягколап. Питер — Червехвост. Джеймс — Сохатый.

— А кем…? — начал Гарри, но Гермиона перебила его.

— Это было очень опасно! Прогулки с оборотнем! А вдруг вы бы кого-нибудь укусили?

— Эта мысль до сих пор беспокоит меня, — тихо сказал Люпин. — Порой мы ходили по лезвию бритвы. После, мы смеялись над этим. Мы были молоды, безрассудны… и слишком самонадеянны.