Гарсиа Маркес

В шестнадцать неполных лет Габриель бросает колледж. Прежде всего, чтобы не быть обузой семье, — у него тогда уже было семь братьев и сестёр, и мама вновь ходила беременной. Да и отношения с отцом были натянутыми (во многом благодаря неизбежному сравнению отца с дедом), не хотелось, чтобы тот платил за обучение. В январе 1943 года (когда газеты писали о том, что в далёком заснеженном Сталинграде 6-я немецкая армия во главе с генералом-фельдмаршалом Ф. Паулюсом сдалась в плен русским) Гарсиа Маркес, в перешитом мамой старом отцовском костюме, с котомкой, уезжает в столицу. Там, в Санта-Фе-де-Богота, он намеревался сдать экзамен на получение стипендии Министерства образования и стать, по его словам, уже «окончательно взрослым и независимым».

До сих пор автор этих строк исправно, по испанской и латиноамериканской традиции, именовал героя книги Гарсиа Маркесом. Когда в 1980 году на международном отделении факультета журналистики МГУ я защищал диплом на тему деятельности кубинского «Дома Америк» и связей с ним писателей латиноамериканского «бума», прежде всего Гарсиа Маркеса, и назвал его просто Маркесом, мне даже снизили оценку (возможно, сыграло роль и моё неосмотрительно-хвастливое заявление о том, что я лично встречался с классиком). И всё-таки в дальнейшем в этих заметках для удобочитаемости по-русски — да простят дотошные латиноамериканисты! — позволим себе называть его иногда и менее официально, Маркесом, ибо понятно, о ком речь, не спутаешь, так в беседах называли его Кортасар, Гильен, Рауль Кастро, футболист Марадона, а в неиспанском мире, например, Салман Рушди, прославившийся экзерсисами на темы Корана, только так его и называет в статьях — «Магический Маркес».

Итак, юный «магический Маркес» долго плыл на пароходе «Давид Аранго» по реке Магдалена, забавляя пассажиров пением куплетов валленато и болеро, — знал их превеликое множество и пел отменно, притом на свои, часто оригинальные и затейливые мелодии. Какие-то парни подняли Габито на смех, надавали тычков, вырвали и выбросили за борт его котомку, в которую мать упаковала спальный коврик из пальмовых листьев, гамак и ночной горшок на всякий случай.

— Знаешь, дорогой, я у тебя и волосок не стану дёргать, покажи ладошку — расскажу, что было, что будет, — решила утешить его на палубе цыганка, позвякивающая на ветру украшениями с изумрудами, которыми была обвешана, как рождественская ёлка, с ног до головы (в Колумбии изумруды почти ничего не стоили). — Не волнуйся, денег не возьму, и нет их. Вижу я, что денег у тебя не будет долго, будешь бедствовать, скитаться, голодать… казённые дома… и женщин много вижу… но ты встретишь ту, единственную, что и выведет тебя… через неё озолотишься… Станешь известным ювелиром, ах, какие вещи замечательные будешь делать, загляденье!.. Впрочем, вру! Ты станешь книги сочинять, про предков, про обычаи… и мы там будем — вижу! — взмахивая юбками, сверкая золотом зубов и изумрудами, воскликнула цыганка радостно. — Ну да, цыгане, ну, конечно!.. Ах, мой дорогой!.. Ты мне не веришь, мальчик?!

Цыганка накормила его цыплёнком. Он снова пел, импровизируя, и дуэтом с цыганкой, и один. И вот же — случай! (Чем внимательнее анализируешь жизнь замечательных людей, тем больше понимаешь, что случай, Провидение в их жизни играют гораздо более важную роль, чем в жизни обыкновенных людей, — быть может, главную, и без совпадений, порой невероятных, явно ниспосланных свыше, они могли бы не состояться.) Взрослому его попутчику, «качако»-боготинцу, интеллигентного вида мужчине с усиками, понравилось, как пел этот худощавый вдумчивый паренёк, они разговорились о песнях, о литературе и сразу почувствовали симпатию друг к другу.

Вместе ехали и на поезде, натужно, со скрежетом взбиравшемся на высоту 2550 метров над уровнем моря, на которой расположена Богота. Попутчик представился просто Адольфо. Пошутил, что является тёзкой Адольфу Гитлеру, фотография которого в связи со Сталинградской битвой была размещена в свежей газете, купленной им на вокзале, но, кроме имени и усиков, добавил, больше ничего общего с тем «ихо де гран пута» («сукиным сыном, сыном проститутки») не имеет. В вагоне Адольфо попросил Габо списать слова особо полюбившегося болеро, которое он собирался исполнить своей невесте в Боготе, — о том, как красотка Хуанита ждала у моря отважного Хуана, но дождалась другого. На высоте полторы тысячи метров отказали тормоза, состав пополз вниз по рельсам и вообще мог завалиться под откос — но подоспели ремонтники. На прощание Адольфо подарил Габито книгу Фёдора Достоевского «Двойник».

Высокогорная Богота встретила своего будущего завоевателя и властителя дум неулыбчиво, холодным дождём.