Гаруня (СИ)

На миг даже показалось, что лэр-в Ферокс завидует. Потом ежедневные обычные хлопоты, ведь дела сами делаться не будут, после подготовка к восстановлению сил лэры Гаруни, потом непосредственно время заботы о ней, далее будничные хлопоты и вот уже день закончен, а в птичнике ещё минус один гусь. Поползли слухи, один нелепее другого. Дворецкому пришлось устраивать ночную засаду и сторожить птичник.

Уже ближе к утру, когда хотелось неимоверно спать, пришла умнейшая мысль, что накануне гусь пропал днём, а не ночью. Чувство досады на себя, а особенно на несвоевременную умную мысль заполонило и настроение упало. Если раньше хотя бы грела мысль о том, что Дару ведёт следствие или что он возглавляет охоту, ну в крайнем случае, что он выполняет свой долг перед владетелями, то теперь он казался себе дурак дураком.

"Эх, как тяжело не просто быть, а жить", вздохнув, мысленно ответил Дару на услышанную от лэры Гаруни философскую мысль.

"Видеть и чувствовать - это быть, размышлять, это жить*", - с горьким вздохом изрекала гаргулья за ужином, когда жевала мяско, к которому была неравнодушна и с величайшим сожалением выплёвывала остатки, погружаясь в мысли.

Дару тоже вздохнул и повторив "будем жить", поудобнее устроился на посту и позволил себе вздремнуть.

*(Шекспир)

На следующей тренировке гаргулья удивила всех пыхнув огнём и свалившись в обморок от вида выдыхаемого пламени. Целый день все анализировали, что это такое, пока не пришли к выводу, что из-за нагрузок Гаруня перестала спиртовать воду, что и послужило причиной огнедыхания. А Дару за этот день обзавёлся новой фразой "нервы ни к чёрту". Не совсем понимая, кто такой чёрт, смысл он уловил и к концу дня повторил её уже несколько раз, подозрительно косясь на всех. За день исчез ещё один гусь. Загадка представала неразрешимой. Чужих нет, свои не могли, а птица нервничает и пропадает.

Гаруня перестала панически бояться тренировочных монстров, старательно отрабатывала укрывание крыльями Алеша и привыкала к мысли, что она непрошибаема для атак. Это конечно не совсем было верно, но фишка состояла в том, что если гаргулья окаменевала, то ранения для неё проходили безболезненно. Она просто теряла жизненные силы до тех пор, пока теоретически не погибала. Это было жутко, но отчего-то не страшно. Как будто не по-настоящему. Вот уровень жизни 100, потом 50, вот уже красная полоса 3, 2, 1.... От единицы её могли восстановить, подпитывая набором камней, лучше всего конечно изменчивым камнем, но перескочив порог к нулю, возврата уже не было.

При бесчисленных пробных атаках командующего было вычислено, что чтобы причинить вред Гаруне, нужна команда магов или очень большой отряд тварей или долгая активность гаргульи без подпитки. Самое опасное было для неё исчерпать себя наполовину, замереть и не суметь восполниться. Хотя в безопасном месте, после дождей, принимая воду открытой пастью, у неё был шанс на медленное восстановление. Вся эта информация помогла думать Гаруне о себе в другом ключе. Ранее ей казалось, что она хрупкая, беспокоилась о каких-то костях, о нормальном кроветворении, опасалась есть много сладкого, но после серии экспериментов, несуразные мысли потихоньку начали отпускать её. Хотя, когда она во время тренировки схватила в азарте лежащий у входа свой зонтик и начала отбиваться от мелких прыгающих тварей, то командующий подал мысль, что в мозгу у неё всё же идут какие-то неправильные процессы, на что она обозвала командующего мизогинистом (неприязнь к женщинам) и с удовольствием наблюдала за его растерянностью, наслаждаясь своим малюсеньким превосходством в данную минуту.

А тем временем гуси, поняв, что надеется им не на кого, занялись сами своей охраной. Они сбились в плотную кучку и маршировали по выделенной им площади ярким пятном, не давая никому приближаться к себе. Птичница первая признала, что такое поведение достигло своего защитного эффекта и к отряду гусей никто не совался.

Дару позаимствовав идею бумажного веера у лэры Гаруни, с облегчением обмахивался им, упарившись носиться по делам. Конечно, было немного неловко признавать победителями в странной ситуации гусей, но "такова жизнь" и "нервы ни к черту"!

Жизнь в имении уже не была прежней.

Гуси, вкусившие силу и власть, уже не только защищались, а терроризировали обслуживающий их персонал. Командующий проводил время в спорах с сыном и пытался из гаргульи всё же сделать бойца. Капитан старался быть справедливым и отмечал маленькие успехи Гаруни, расширял свои записи о ней и иногда давал дельные советы. Лэр-в Тинек, которого дома уже давно заждались, не только наблюдал за гаргульей, но ещё и умудрялся ухаживать за ней. Он наслаждался своей ролью поклонника и всячески старался побаловать это необычное существо, выступая ещё и в роли оппозиционера Кордилиону.

В городе тоже случилось некоторое оживление. К знахарю привезли Дайкину свинью, и она теперь работала на него. Для того, чтобы она отличалась от своих единоплеменниц, ей прокололи уши и вставили симпатичные поисково-опознавательные маячки.