Гарвардский баг

И я шагнула ближе к костру. Мое место рядом с Зарецким было занято Витей из исследователей и пришлось садиться между Ромой и Иркой. Возможно, к лучшему, потому что немного сбоку. Мне было видно воду, и можно было не смотреть на парочку.

Потому что неприятно на них смотреть, потому что не хотела я этого видеть. На лицо в отсветах пламени, на улыбку адресованную не мне, в глаза. Не хотела видеть сильные руки и длинные пальцы, перебирающие струны гитары. Не хотела видеть, как жмется, как трогает Ястреба новенькая.

— Все в порядке? — тихо спросил Рома, заставив моргнуть и чуть дернуться.

— Китайцы звонили, все хорошо, — кивнула я, вообще ни хрена не уверенная, что это так. Что у меня действительно все хорошо. Сейчас кажется, что не особо.

— Держи, — Ирка вручила мне бокал с горячим глинтвейном, и я благодарно ей улыбнулась. Стало еще прохладнее, чем было всего каких-то полчаса назад. Даже пламя костра не особенно спасало, от воды вдруг потянуло почти арктическим льдом. Сковывая шею, плечи, тело.

Я прикрыла глаза, слушая легкие переборы и стараясь отвлечься который раз за этот вечер, а уже через минуту снова вздрогнула.

Игорь запел. Один, без Андрея.

Пел про июневые кудри, про сфинксов и джин с тоником, и его голос проникал, продирал до самого основания. Он очень красиво пел, мягко и шершаво. И искрилась в воздухе знакомая со времен лагерной юности, любимая и красивая мелодия, и натягивалось все сильнее и сильнее у меня внутри.

Я поймала себя на том, что подпеваю про себя, что мурашки ползут по моей коже, что отчего-то стало совсем невыносимо. Все хуже и хуже с каждым новым аккордом, с каждым новым пропетым словом.

Зачем пришла? Зачем слушаю и смотрю?

Я ведь смотрю, прячу взгляд за ресницами, скрываю лицо за бокалом и смотрю. На пальцы на струнах, на Алису рядом с ним, на его расслабленное лицо. На эти чертовы скулы и волосы цвета дегтя. И не могу глаз оторвать, вдохнуть не могу.

А он продолжал петь, про девятый вал, про Довлатова, про ревность. Сильным, своим чистым и хриплым шепотом. И отзывалось во мне все на эти звуки, рвалось. И горечь растекалась во рту, пробиваясь сквозь терпкий вкус глинтвейна.

И я… отвернулась. Уперлась локтями в колени, уставилась на воду.

Дыши, Славка. Просто дыши и прекращай дурить. Тебе это не идет, это не твое и не про тебя. Про тебя сталкер и такие как Артем с Ником.

Я фыркнула и улыбнулась.

Собралась, Воронова. Переживешь.

Выдохнула, сделала еще глоток. Оглядела народ, снова фыркнула. Элька оказалась права: «Одиночек не берут на этот ковчег», да? Почти все сидели по парам.

Какая-то новая песня сменила «Джин и тоник», и я перестала вслушиваться в слова, только в интонации. Перестала смотреть в сторону Алисы и Игоря, перестала себя травить.

Досидела до того момента, как закончился в моем бокале глинтвейн, поднялась на ноги.

Как раз в перерыв. Игорь делал глоток из бутылки с водой, Андрей ему что-то говорил, широко улыбаясь, щебетала вместе с ним Алиса.

— Слава? — подняла голову с плеча Сашки Элька напротив меня.

— Я спать, пожалуй, — улыбнулась мягко. — Всем хорошего вечера и спокойной ночи, — взгляд опять скользнул по Ястребу и новенькой. — Ну или неспокойной, — усмехнулась, отворачиваясь и перекидывая ногу через лавочку.

— Ну Сла-а-а-в, — протянула Ирка.

Я только руку вверх подняла, помахав, и пошла к беседке, чтобы оставить там свой пустой бокал, потом свернула на тропинку к себе.

Пока шла к домику, ни о чем не думала. Только дышала ночной прохладой и одуряющими запахами сосен. Здесь правда было хорошо. Тихо. Звуки с озера почти не долетали. И это тоже было хорошо. Снова задумалась о собственном доме.

Думала о нем, пока шла, пока принимала душ, пока снова влезала в одежду и делала себе чай, наслаждаясь процессом и тихим вечером, решив сосредоточиться на них, а не на разочаровании, толкавшемся в груди, отзывающимся ожогами на коже и губах.

Спать еще не хотелось, хотя, скорее всего, это просто шарашил адреналин, а потому я вышла на веранду и устроилась на ступеньках, грея закоченевшие пальцы о кружку, глядя на озеро. От моего домика почти не было видно костров, только воду и отблески на ней, хорошо…

Я закрыла глаза, расслабляя тело, думая о том, что сегодня, наверное, получится даже выспаться, но…

Но стоило поднять веки, как на руке мигнул и завибрировал трекер. Я достала телефон и открыла сообщение не задумываясь, все еще прибывая в неге тишины и чая, и сначала даже не поняла, что увидела.

А потом дернулась. Схватилась за горло.

Потому что воздуха перестало хватать, потому что то, что я прочитала, слишком сильно походило на угрозу, предупреждение, потому что близость сраного сталкера теперь пугала по-настоящему.

«Превет! Ты сегодня ночуешь не дома, Стася? В твоих окнах не горит свет. Где ты? Мама наверняка волнуется. А уж как мне это не нравится… Стася, так не поступают. Снова будешь молчать? Трусишь все-таки? Да?»

Я смотрела на сообщение несколько секунд, на ровные строчки и вымораживающий текст. А потом телефон выпал из рук, я запустила пальцы в волосы и рассмеялась, уткнувшись лбом в колени.