Гас

— Прости, у меня на голове воронье гнездо. Не знал, что у нас сегодня съемка. — Я снова извиняюсь. Мне неудобно, что я усложняю ей работу.

Она дружелюбно улыбается. И во мне, неожиданно, поднимается желание навсегда остаться в этой комнате.

— Никогда не сомневайся во мне, — говорит она. — У меня для всего найдется решение. Даже для этого.

Через пять минут мои волосы впервые за последние месяцы выглядят хорошо.

Полагаю, мне и правда, не стоило сомневаться в ней.

Линдси сворачивает джинсы и вешает рубашки, оставшиеся не у дел, в то время как кто-то наносит мне макияж. Обычно я терпеть не могу, когда они мажут меня этим дерьмом, но сегодня все мое внимание на Линдси.

Когда визажист (не знаю, женщина это была или мужчина) уходит, у меня вырывается: "А ты придешь сегодня на выступление?

Она снова смеется. Это как музыка для моих ушей.

— Нет. Но я слышала несколько твоих песен по радио. Ты отлично поешь.

— Ты должна прийти. Я могу провести тебя. — Звучит нелепо. И отчаянно. Конечно же, я могу провести ее. Я — участник группы.

— Не могу. Вечером улетаю в Сиэтл. Но, в любом случае, спасибо за приглашение, Густов.

— А как насчет ужина? Перед отлетом? — Черт, мне почти стыдно за свою настойчивость. И дело даже не в сексе. А просто... в ней.

Линдси моргает несколько раз, и я понимаю, что она собирается меня отшить.

— Густов, я польщена. Честно. — Она улыбается, чтобы смягчить отказ. — И ты совсем не придурок, — быстро добавляет она. — Но у меня есть парень.

Я киваю. Понятно. За это начинаю уважать ее еще больше. К тому же, я не разбиваю пары. Конец истории.

Позади нас кто-то откашливается. Я поворачиваюсь и вижу в дверном проеме девушку. Ее поза говорит о том, что она хотела бы оказаться где-нибудь, но не здесь. Мне видно только левую напряженную половину лица. Интересно, сколько она уже тут стоит. Судя по всему, довольно давно. В руках она крепко стискивает блокнот. Весь ее вид говорит о нетерпении. Как будто она ест, спит и даже дышит нетерпеливо. Как будто ее второе имя — Нетерпюха. Эта девушка уже мне не нравится.

— Густов, если ты закончил... — Ее голос спокоен. Не поворачивая головы, она бросает на нас быстрый взгляд. Он говорит мне о том, что она все слышала. И осуждает меня. — Ждут только тебя. — В ее голосе чувствуется раздражение.

Не сводя глаз с Линдси, я поднимаю палец в направлении Нетерпюхи, прося дать нам минутку. Она разворачивается и быстро исчезает.

Подхожу к Линдси поближе и протягиваю ей руку. Я нервничаю. Ненавижу это чувство.

Она пожимает ее. Она безмятежна. Через рукопожатие ее спокойствие передается и мне. Я благодарно принимаю его.

Встретившись с ней взглядами, я говорю: "Он счастливчик, Линдси". Я и правда так думаю.

С улыбкой на лице она кивает и подмигивает мне.

— Спасибо, Густов. И так, для информации, если бы я не была безумно влюблена, то, определенно, согласилась бы с тобой поужинать.

Я расплываюсь в улыбке, как школьница, а потом отпускаю ее руку и выхожу за дверь.

Фотосессия, ненавистное мне мероприятие, оказалась не такой жалкой, как ожидалось. А ведь я даже не пьян. Фотограф, Джек, не похож на тех, с кем мы работали раньше. Обычно они воспринимают себя слишком серьезно и гордо носят звание "художник", как будто это каким-то образом возносит их до небес. Джек оказался скромным парнем, не обделенным чувством юмора. Отличное сочетание. Одно из моих любимых. Он помогает нам расслабиться, и мы начинаем вести себя естественно. Черт, я уже не знаю, что такое естественность, но у меня все же получается с этим справиться.

Когда я закончил принимать душ и переоделся, Линдси уже ушла. Мне хотелось увидеть ее еще раз, хотя это и попахивало бы сталкерством. Просто так приятно чувствовать притяжение к кому-то нормальному. К сожалению, она занята и значит, мне нужно выкинуть ее из головы.

В настоящее меня возвращает рявкающий из гостиной голос Гитлера.

— Густов, иди к нам. Нужно обсудить несколько вещей до начала саундчека.

Он так говорит, как будто сам каким-то образом участвует в нем. Я бы удивился, если бы узнал, что он хоть раз в жизни дотрагивался до музыкального инструмента. Подхожу к бару, наливаю себе виски и только после этого устраиваюсь на диване возле Франко. Едва коснувшись его ягодицами, понимаю, что не смогу слушать Гитлера трезвым, поэтому быстро поднимаюсь со своего места, хватаю из бара бутылку, ставлю ее перед собой на кофейный столик и сажусь обратно.

Он бросает на меня взгляд из серии "мне не так много платят, чтобы я терпел это дерьмо".

— Может тебе нужно что-то еще или мы уже начнем? — Какой сарказм!

Я, конечно же, не могу промолчать на это.

— Ланч и стриптизершу? Мы ведь все-таки в Вегасе.

Гитлер с отвращением качает головой. Я его так раздражаю, что это уже даже не смешно.

Пожав плечами, делаю большой глоток виски.

— Но попробовать-то стоило.

Франко бросает на меня предупреждающий взгляд, хотя я вижу, как он пытается сдержать улыбку. И она, все же побеждает.

Гитлер оставляет мой остроумный ответ без внимания и прочищает горло.