Гасильщик

Варвара тем временем шустро заскочила в ванную комнату, скинула халат, достала внушительный флакон с какой-то парфюмерией, опрыскалась со всех сторон, особенно основательно под мышками. Потом резкими движениями поправила прическу, встряхнула грудь, натянула блузку и брюки.

В комнату вошла со свежей улыбкой.

Савушкин и Кошкин принюхались, переглянулись и поморщились: от парфюма Варвары по комнате пошел густой дух.

– Он у вас проживает? – закашлявшись, спросил Савушкин у Варвары.

Варвара с наигранным смущением ответила:

– Он приходит в гости.

– Есть показания соседей, что Алиев проживает постоянно, – внес ясность Кошкин.

– И без регистр-а-ации… – подвел итог Савушкин.

– Мы оформляем документы на постоянную прописку, – тихо сказала Варвара.

– А Мария Олеговна даст согласие? – спросил Савушкин.

– Ну, в принципе, да…

Курбан угодливо поддакнул:

– Она очень привязалась ко мне…

– А вас не спрашивают! – оборвал Савушкин.

– Не из-за этого ли принципа у вас в квартире ночью был скандал с криками и грохотом, после которого и пропала без вести Мария Олеговна? – поинтересовался Кошкин.

– Какой скандал? – пожала плечами Варвара и переглянулась с Курбаном.

– Весь дом слышал ваши крики, голос Марии и даже тишайшего Курбана, – с напором продолжил Кошкин. – Есть показания жильцов.

– Это Ромка, филолог занюханный, настучал? – скривилась Варвара. – Да, мы немножко повздорили… Мне же надо устраивать свою жизнь… Годы проходят. Летят, как стая гусей. – Голос Варвары постепенно окреп. – И я вправе выбирать себе спутника жизни без чьих-то указаний и рекомендаций!

– Мне этот дом тоже очень родной стал! – запальчиво воскликнул Курбан. – Здесь часть моей души и сердца! А также – ламинат, там вот – унитаз новый, а еще – кафель на кухне. Даже картины купил! А Маша – она мне как дочка!

– Сколько вы здесь живете? – перебил отческий монолог Савушкин.

– Да не живу я – только в гости прихожу! – уже оправдывался Курбан, размахивая руками.

Савушкин, как пасту из тюбика, продолжал выдавливать показания.

– Конкретно?

Варвара и Курбан вновь переглянулись.

– Ну, года три, наверное… – хмыкнула Варвара и пожала плечами.

– Все понятно, – безапелляционно произнес Савушкин. – Значит, вы, вступив в тайный сговор, без согласия Марии Лихолетовой решили прописать в квартиру гражданина Азербайджана Алиева. Это и послужило причиной конфликта, в результате которого почему-то бесследно исчезла ваша падчерица, родителям которой и принадлежала эта квартира. Следовательно, у нас есть все основания предъявить вам, гражданин Алиев, и вам, гражданка Шпонка, обвинение в похищении или же убийстве вашей падчерицы Лихолетовой Марии.

– Это какой-то бред… – опешила Варвара. – Может быть, она у кого-то из родственников? Ну, может, обиделась…

– Не может! – жестко внес ясность Савушкин. – Все родственники и знакомые опрошены. Кстати, мы просили найти школьный альбом Марии…

– Мы все обыскали, но не нашли.

– Есть хоть какие-то фотографии Марии?

– Что самое странное, не осталось ни одной ее фотографии. Даже в детском возрасте.

– Не поторопились ли уничтожить? – напирал Савушкин.

– Да как вы смеете? – взвизгнула Варвара. – У меня от вас голова кругом идет! Вы просто изверги!

– Зачем женщину обижаете? – взялся было заступиться Курбан.

– А вас, Алиев, – Савушкин повысил голос, – мы задерживаем за незаконное проживание в квартире без регистрации… Кстати, мы хотим осмотреть комнату Маши.

– Пожалуйста! – махнула рукой Варвара.

Кошкин и Савушкин прошли в комнату девушки. Тут не было показной «роскоши» мачехи: милые куколки, мягкие игрушки, акварельки на стене, безделушки, открытый учебник, компьютер. Заправленная постель. Подушечки… Девичья…

– Ну, честное слово, она ушла утром, не попрощалась, даже не позавтракала, – взмолилась Варвара. – Ну, не знаю я, куда она пропала.

Варвара подавила спазм, по ее щекам потекли слезы.

– Да, мы сильно поругались. Маша не хотела, чтобы я прописывала Курбана. Но мне в жизни не на кого больше опереться. Я работаю кардиологом в районной больнице. После гибели Олега Машка на мою шею села, так и сидит до сих пор. – Для убедительности Варвара показала рукой.

Савушкин уже не слушал.

– Так… гражданин Алиев, собирайтесь, задерживаем вас в административном порядке. А вам, гражданка Шпонка, завтра к 15 часам прибыть в управление, в уголовный розыск. Со всеми документами.

Савушкин повернулся к Кошкину.

– Фотографию Лихолетовой возьмешь в паспортном столе, будем объявлять в федеральный розыск… А вам, гражданка Шпонка, даю ночь, чтобы вспомнить все подробности… той ночи!

Савушкин и Кошкин увели Курбана. На лице Варвары – страх и смятение.

2-е число. Поздний вечер.

Савушкин устало поднялся по лестнице родного дома, позвонил в квартиру. Дверь открыла жена. Никита коротко чмокнул ее.

– Привет, Наташа.

– Привет… – хмуро ответила, принюхалась, сморщилась, на лице – гамма чувств. – Да-а… Ну и вкусы у твоих женщин. Представляю, как они выглядят.

Громко шлепая тапочками, будто замедленно аплодируя, приплыла теща.