Гаситель

В амбар набилось еще полдесятка желающих, зато хозяин пытался урвать всю возможную выгоду «базарного дня», поэтому ужин приготовил тоже с запасом. За отдельную плату, конечно. Гарат ворчала: десять нитов за двоих содрал, скупердяй. Айнар заглатывал хлебно-мясное на вкус варево с прожилками то ли лука, то ли капусты. Рагу было острым, соленым, от него хотелось пить, зато горячим и сытным, а выбирать ему не приходилось. Гарат ела медленно, а потом позвала Айнара – мол, поговорить надо. Соседи уже завалились спать, распространяя запах перегара, портянок и пота вместе с оглушительным храпом.

– Смотри, колодец, – показала Гарат Айнару.

Тот пожал плечами. Колодец как колодец.

– Грунтовые воды черпает. Вон Искра.

Желтый фонарик вспыхивал там, где журавль переходит в нить.

– Стандартная конструкция, которая ни черта бы не работала без Искры, – добавил Айнар и осекся. Темное лицо Гарат под светом из одной луны казалось едва различимо. Блеснули желтоватые зубы:

– Именно. Ты изучай-изучай. Технарь наш.

Айнару послышалась издевка.

– Если ты мне хочешь предъявить, что я ничего полезного не сделал, так это потому…

– Тихо, тихо. Медицина – проще. Искрами не каждую бородавку лечили. Простейшие отвары-повязки все равно умели накладывать, а вот заставить колодец качать грунтовую воду без магии – задача инженерная. Это тебе не чирей вскрывать. Смекаешь?

– Это здесь я должен сделать…

– Эх ты, Айнар Венегас.

Гарат вздохнула.

– Включай уже свои мозги, гений.

Уши запылали от обиды:

– Нет, ну я могу попробовать сделать чертеж, поработать и предложить завтра хозяину… – он широко зевнул. – Или послезавтра. Это не на один час задача.

– Вот именно. Прямо сейчас ничего трогать не стоит. Запоминай. Думай. А чертежи – лучше заранее готовь. Теперь яснее?

Айнар хмуро кивнул.

– Спать идем, – приказным тоном заявила Гарат, и он последовал за ней, но повертевшись в мягком пряно пахнущем сене, выбрался наружу. Если заметят, решат – до ветру пошел, подумаешь.

Айнар вернулся к колодцу и достал «свечу». Холодный кристалл разгорелся в темноте куда ярче, чем среди других на стене «Ведра и карася». Искра перетекала из желтого в красноватый, потом почти до голубого и снова в лиловый; радужный спектр захватывала, понял Айнар. Он достал журнал и записал:

«Яркость. Мощность. Сила. Чистота. Проверить».

Он снова трогал кристалл, пытался понять его структуру: кварц? Дешевый плавленый алмаз, даже не фианит, а скорее технический? Вообще янтарь, застывшая древняя смола?

«Похоже, третье».

Тепло, холодно? У янтаря высокая способность к электризации. Айнар потер «свечу» о свои волосы, убедился: магнитит. Не так сильно, как если янтарную палочку познакомить с кошачьей шерстью, но сработало – несколько сухих травинок послушно поднялись с земли за «магией». Это не Искра даже, помнил он, так, огрызок. Последняя ступень перед забвением: висеть в захолустной таверне с названием вроде «Ведро и карась», дальше только остывшие углы и серый пепел.

Не тепло, не холодно.

Искра не ощущается «никак», потому что ты, Айнар Венегас, жалкий смерд, раб и безымянный чужак в спасаемой Светочами Глеоре, куда тебе понимать священное знание.

Он широко зевнул. Не спал уже больше суток, а Гарат, наверняка, разбудит завтра спозаранку. Айнар еще разок напоследок осветил лунную ночь слабой полузаглохшей свечой. Его взгляд упал на один из камней, Айнар поднял его, рассмотрел поближе: характерный блеск «фальшивого золота» намекал: пирит, «золото дураков» или просто дисульфит железа. Надо попробовать почикать кресалом, решил он, добыть огонь старым дедовским способом, почти что огнивом. Подойдет любая хорошая прочная сталь. Завтра заглянет к кузнецу.

А пока спрятал и ворованную свечу, и свою неприметную находку, словно она за единственный миг превратилась из никому не нужного камня в драгоценный артефакт.

В Гарат Ашшале Айнар точно не ошибся: та проснулась затемно и потрясла его за плечо:

– Вставай, вставай.

Остальные еще храпели – и это крестьяне-то, которые, очевидно, привыкли к ранним пробуждениям. Впрочем, Айнар тоже привык, на самом-то деле. В рабстве не подрыхнешь до полудня. Вот только он съеживался и будто пытался уползти от неумолимо надвигающегося дня: черная пыль на языке и в горле, от нее кашляешь так, что иногда накатывает рвота. Нужно не рвать: выйдет завтрак – до ужина голодным ходи. Нужно терпеть.

«Стойте-ка».

– Миллиган, отвали-ка.

– Какой еще Миллиган? – удивилась Гарат. Она, похоже, успела умыться, потому что выглядела чистой и аккуратной, словно не в груде сена спала, а на вполне приличной постели, да еще с удобствами в виде душа-туалета.

– Билли Миллиган. Это я айнаровы воспоминания так называю.

– Ты и есть Айнар, – напомнила Гарат, поджала губы, но продолжать не стала. – Потом ты перестанешь делить «себя» и «его».

«Ну да, потому что то и другое – я. Квантовая, туда ее в качель, неопределенность».