Гаспар-гаучо. Затерявшаяся гора

Индейцы знали, что ливень предвещает окончание торменты. И в самом деле, она прекратилась так же внезапно, как началась. Сразу прояснилось, небо стало вновь безоблачным, словно никогда не знало туч. Солнце весело улыбнулось путникам. Только земля покрылась толстым слоем грязи: это осела пыль, смоченная дождем.

Тормента пронеслась.

Блистая свежее омытой бронзой кожи, юноши-индейцы встали на ноги и, сняв с себя кожаные попоны, накрыли ими лошадей.

Поскакали дальше. Многие были изранены камнями в кровь.

Тормента

Глава XXV В поисках убежища

Вряд ли нужно пояснять, что смерч, захвативший тобасов на солончаковом мысу, был тот самый, о котором Гаспара предупредило дерево-барометр. Правда, индейцев отделяли от следопытов добрых полтора дня езды, но ураган покрыл это расстояние в каких-нибудь полчаса.

Гаучо не стал ждать торменты в открытом поле. Он знал поблизости место, где можно было укрыться. Ему уже приходилось заглядывать в эти края: однажды он здесь охотился с покойным Гальбергером, а еще раньше побывал тут, когда спасся бегством от гуайкуру, захвативших его в плен и уволокших вверх по Пилькомайо.

Охотясь, Гальбергер набрел в тех местах на любопытный грот и с пытливостью геолога подробно осмотрел его. Гаспар запомнил положение пещеры.

– Милях в четырех отсюда, – сказал Людвигу и Чиприано Гаспар, отъезжая от дерева-барометра, – там, где в Пилькомайо впадает ручей, я знаю отличную пещерку. Срежем, однако, путь, а то не поспеем.

Всадники пустились во весь опор: теперь уже нельзя было сомневаться, что приближается тормента. Это видно было не только по состоянию цветов мимозы, но и по темному облачку, появившемуся на горизонте. Гаучо сразу оценил значение облачка. Ураган налетел на следопытов так же внезапно, как и на индейцев. Сначала наступили томительное затишье и духота, потом поднялся ледяной ветер, небо почернело, и солнце померкло.

Но путники наши не испытали на себе всей ярости торменты. Ураган не успел еще развиться, когда они подъехали к обрывистому берегу «арройо» (ручей) и спустились на конях по откосу. Добравшись до воды, сделали сто ярдов вверх по течению ручья и с первым порывом ледяного ветра достигли зияющего входа в пещеру.

– Boвремя! – воскликнул гаучо. – В обрез поспели! – добавил он, спешиваясь и вводя коня под темные своды.

– Скорей, мальчики! – закричал он, когда Людвиг и Чиприано спрыгнули на землю. – Еще не все готово. От торменты так просто не спрячешься: она найдет, пожалуй, дорогу и в закупоренную бутылку. Каррамба! Вот она уже начинается…

Последние слова смешались со свистом ветра, который ворвался в пещеру с клубами пыли и ворохом сухих листьев.

Гаучо выглянул наружу: темно, хоть глаз выколи; лишь кое-где мрак раздирают молнии. Ветер рвал и метал; с треском ломались деревья. Ручей, омывавший подступ к пещере, клокотал. Долго стоять на месте не приходилось.

– Давайте сюда ваши пончо. Надо завесить вход.

Торопить юношей не пришлось. Они понимали, что такое тормента. Они переживали ее дома вблизи Асунсиона, когда она намела в комнаты целые кучи пыли сквозь щели и замочные скважины. Так у нас на севере метель запорашивает дома снегом, которого Людвиг и Чиприано никогда не видели…

Все три пончо были сорваны с седел и плотно занавесили вход в пещеру. Гаучо сшил их вместе, пользуясь крепким шипом кактуса вместо иглы и конским волосом вместо нитки. К своду пещеры пончо прикрепили остриями ножей, глубоко засевших в сланце, а снизу придавили тяжелыми камнями.

Только покончив с этим, путники вздохнули спокойней. Взглянув в последний раз на свою работу и убедившись в ее прочности, гаучо сказал мальчикам:

– Теперь можем не бояться, сеньоры, торменты.

Глава XXVI Непрошеный гость

Путникам, погрузившимся в полный мрак, оставалось лишь сидеть или праздно расхаживать в пещере, пережидая ураган. Но Гаспар не склонен был так бессмысленно тратить время.

– Сеньорито, – заговорил он, отходя в угол, где стояли все три лошади. – Надо скрасить наше пребывание в этой гостинице. Для начала предлагаю поужинать. Целый день провели в бешеной скачке, гнали, коней во всю мочь, и лично я голоден, как волк. Сейчас я, кажется, и волка съел бы живьем. Что вы скажете, сеньорито, о хорошей бараньей лопатке?

Ответ был, конечно, восторженный.

– Но в потемках есть неудобно, – продолжал гаучо. – К счастью, у меня с собой огарок, и притом из самой замечательной пачки свеч. Во всяком случае, она обошлась мне очень дорого: я купил ее к похоронам покойной матери, и проклятые падре содрали с меня по пяти пезо за штуку, говоря, что освященную свечку дешевле продать нельзя. Заплатив так дорого, я счел себя в праве сохранить огарки. Не напрасно сунул я один из них в седельную сумку.

И, вытащив из сумки завернутый в замшу огарок, гаучо собрался высекать огонь.

В это мгновение он услыхал потрясающе неожиданный звук и застыл с кремнем и огнивом в руках.