Гаспар-гаучо. Затерявшаяся гора

– С завтрашнего дня, с рассветом, если вы согласитесь следовать за мной, сеньоры, я лучше объясню вам свое решение, и вы сами увидите, что если план мой и полон трудностей, то все-таки, при некоторой ловкости и энергии, он выполним. Кроме того, на этот раз рискну собой уже я. Все, о чем я прошу, господин инженер, это выдать мне, если возможно, пятьсот футов веревок. Целиком или частями, – добавил он, улыбаясь, – это все равно.

Инженер объявил, что такой веревки у него нет, а есть самое большее – футов в четыреста.

Таким образом, не хватало еще ста футов. Как же добыть их?

Предложили связать вместе несколько лассо, но и этого было бы недостаточно. Может быть, хватит, если разрезать на тонкие полосы полотно палаток и затем скрутить их вместе? Во всяком случае, надо было попробовать.

Среди этих перекрестных разговоров, где каждый предлагал свое, гамбусино сделал знак, что хочет говорить.

– Нечего напрасно беспокоиться, – промолвил он, – материала на веревки здесь немало, и нам стоит только нагнуться и собрать его.

– Где же это? Из чего вы сделаете их? – кричали кругом.

– Вот из чего, – отвечал гамбусино, отбрасывая ногой кучу сухих листьев, на которых сидел.

Это были листья мескаля, волокна которых, как у конопли, действительно могут идти на нитки и на очень крепкие веревки.

Дерево это, кормившее мексиканцев, выходит, могло еще предоставить им возможность отправиться за помощью в Ариспу.

На Затерявшейся горе мескаля было вполне достаточно.

Если активно приняться за дело, можно выполнить его к вечеру другого дня, и было решено, что с рассветом, между тем как на бивуаке пойдет работа, дон Эстеван и товарищи последуют за гамбусино, который на месте объяснит им свой способ побега.

С утра все уже были за работой. Женщины собирали упавшие несколько дней назад листья мескаля, так что можно было немедленно употреблять их в дело, свежие не годились для данной цели.

Вооруженные толстыми деревянными колотушками, наскоро сделанными и обтесанными топором, мужчины неутомимо сбивали сухие листья со стволов деревьев, чтобы отделить волокна; другие скручивали их в тонкие нитки, которые, будучи крепко связаны, в свою очередь, принимали вид прочных веревок.

Надежда вернулась, а вместе с ней и мужество. Наиболее беспечные – и те принялись за работу.

В то время как каждый старался, таким образом, изо всех сил, дон Эстеван в сопровождении обоих Тресиллианов, инженера и гамбусино отправился исследовать край Затерявшейся горы, обративший на себя накануне внимание Педро Висенте благодаря исчезновению дикого барана.

Все направлялись туда в большом волнении.

Результатом этой зарождавшейся второй попытки, все шансы которой они готовились теперь взвесить, по-прежнему должен стать уланский полк полковника Реквеньеса.

Гамбусино был прав: он объяснил прыжок дикого барана и на примере умного животного доказывал, что спуск, хотя бы и чрезвычайно опасный, может все-таки быть совершен и человеком. Перегнувшись вперед, со всею смелостью людей, которым некогда думать об опасности, дон Эстеван и его спутники осматривали малейшие неровности стены, следуя указаниям Педро Висенте, излагавшего свои доводы с поразительной ясностью человека, вполне уверенного в своем деле.

Начиная шагов за тридцать от верхнего края, эта сторона Затерявшейся горы постепенно переходила в ряд маленьких скалистых уступов или, скорее, выступов, перпендикулярных к стене и чрезвычайно узких, благодаря чему они должны были быть совершенно невидимы с равнины, представляя, однако, достаточно места, чтобы стать на них. С помощью веревки можно было спускаться с уступа на уступ. Начиная с последнего из них, на расстоянии приблизительно пятисот футов от поверхности, голая и совершенно гладкая скала спускалась к льяносам с легким наклоном, по которому обезумевший от погони дикий баран мог соскользнуть, быть может, даже скатиться вниз.

На высоту этого последнего перехода, несомненно, следовало обратить самое серьезное внимание; но с прочно укрепленной веревкой, которую у последнего уступа будут держать двое, человек ловкий и хладнокровный мог бы пробраться. В общем, спуск был опасный и, вероятно, трудно исполнимый, но с надеждой на Бога… Кто ничем не рискует – ничего не получает.

Словом, в заключение гамбусино рассказал, что размышления о чудесном бегстве дикого барана внушили ему мысль последовать тем же путем.

Дон Эстеван и его спутники были изумлены такой проницательностью.

Устремив взгляды вдаль, в каком-то опьянении, они уже не думали о трудностях этого спуска в пятьсот футов, который предстояло совершить, прежде чем выбраться в льяносы.

В минутном восторге каждый их них готов был отправиться сейчас же, среди белого дня, забыв о зорких глазах индейцев.

Осматривая пространство льяносов, взгляд Педро упал вдруг на черную подвижную точку, все увеличивавшуюся, казалось, по мере приближения к горе. Он указал на нее своим спутникам.

Генри Тресиллиан сразу узнал Крузейдера.

– Это конь! – воскликнул он. – Право, не говорит ли он, появляясь в такую минуту: вы ведь знаете – если я нужен, я готов?