Гассенди

«…Из всех философских учений мне ничто никогда не было так по душе, как прославленная непознаваемость… академиков и пирронистов, — предупреждает читателей „Парадоксальных упражнений“ их автор в своем предисловии (5, т. 2, стр. 10)… Именно в этой книге, — продолжает он, — главным образом доказывается беспомощность и недостоверность человеческого познания и человеческой науки, именно здесь утверждаются основы пирронизма и подробно обосновывается знаменитое положение: ничтоне может быть познано»(5, т. 2, стр. 16). А заканчивая книгу, Гассенди замечает: «О Пирроне и скептиках нам нечего здесь добавить, поскольку в этом Упражнении мы полностью идем по их следам…» (5, т. 2, стр. 380).

Казалось бы, какие после этих высказываний могут оставаться сомнения в скептицизме философии Гассенди? Остается лишь проследить, сохранились ли его первоначальные убеждения в последующей деятельности. Но, проделав эту работу, Блош пришел к выводу, что «по существу отношение или отношения Гассенди к скептицизму вовсе не подверглись эволюции…» (28, стр. 23).

Приведенное выше заявление Гассенди, что важнейшим философским источникомего учения послужил скептицизм (притом этим источником был не только античный скептицизм Пиррона и Секста Эмпирика, но и эпохи Ренессанса — Монтеня и Шаррона), является совершенно бесспорным. Но прежде всего быть источником и быть составной частьюучения — вещи совершенно разные. Как использован, как переработан, преобразован источник в новом учении? Как, в каком направлении, против чего и кого направлен скепсис? Ведь если он и был составной частью, нельзя забывать, что скептицизм скептицизму рознь и историческая роль и функция его в истории философии совершено различны на разных этапах борьбы двух лагерей в философии. Вот почему дискуссия о скептицизме Гассенди вполне правомерна и, как доказывают ее результаты, имеет большое значение для правильной оценки его философской позиции.

История философии знает два диаметрально противоположных типа скептицизма: один из них ставит своей целью дискредитацию научного познания, возможностей человеческого разума, противопоставляя неизбежным и непреодолимым заблуждениям теоретического мышления абсолютно достоверные, непоколебимые, непогрешимые, священные истины веры, исходящие от господа бога через его пророков, апостолов и их полномочных представителей — церковных служителей. Такого рода скептицизм или агностицизм накладывает вето на всякое достижение рационального познания, расходящееся с раз навсегда установленными церковью откровениями. Таким образом, направленный скептицизм — опора догматизма и фидеизма, играющий в истории философии заведомо отрицательную роль, будучи тормозом прогресса познания.

Скептицизм, служивший одним из источников философии Гассенди, играл прямо противоположную роль: это воинствующий антидогматизм, непримиримый к апологетике и мертвящей догматической рутине, направленный не против разума и научного мышления, а против всего того, что их парализует, препятствует их обновлению и развитию. Скептические мотивы, столь явственные особенно в первой работе Гассенди, объясняются не якобы притупляющей их последующей эволюцией его воззрений, а теми возможностями, которые были доступны ему в анонимнойработе. Прогрессивный скептицизм Возрождения, этот «таран, штурмующий твердыни мракобесия» (9, стр. 62), служил для Гассенди острым оружием в борьбе против схоластического доктринерства. С его помощью он пытался «сбить чванную спесь с аристотеликов» (5, т. 2, стр. 12), «сломить высокомерие философов-догматиков» (5, т. 2, стр. 715). То был скептицизм, обращенный против закостенелого прошлого, выражавший необходимость разрушить старое, косное, мертвое, чтобы расчистить путь для движения к новому.

Прав Хесс, говоря, что для Гассенди скептицизм— «желанный союзник» (47, стр. 75). Прав Пентар, видя в скептицизме Гассенди оружие борьбы «против тирании официальной мысли» (58, стр. 150). Прав и Рошо, называя скептицизм Гассенди «тактическим» (61, стр. 5): «Скептицизм у него был лишь исходным пунктом и средством, а не целью» (62, стр. 29). То был «полемический и антиметафизический скептицизм», «радикально отличный от фидеистического и апологетического скептицизма… всецело пренебрегающего разумом и провозглашающего ничтожество всякого познания, приобретенного с его помощью…» (28, стр. 89, 470). С такого рода скептицизмом учение Гассенди не имеет ничего общего, оно является его прямой противоположностью.