Гастон. История любви и коварства

– У тебя есть полное право добиваться того, чего хочешь. Я сделаю всё возможное, чтобы помочь.

Ленора широко улыбнулась:

– Правда?

– Конечно.

Но Агата почувствовала в чрезмерно бодром ответе Леноры беспокойство.

Ленора взяла Агату за руки:

– Можешь сегодня подменить меня?

– Но мадемуазель Гвен просила именно тебя помочь ей сегодня лечь спать.

– Она разрешила тебе взять выходной вечер, но явно не будет возражать, если вместо меня её обслужишь ты. Просто скажи ей, что я плохо себя чувствую. – Голубые глаза Леноры блеснули в свете луны.

Мечта Агаты о тёплой постели и интересном романе испарилась. Она кивнула:

– Конечно, Ленора. Всё, что хочешь.

Глава 12 Гастон

ЗВАНЫЙ УЖИН был утомительным испытанием. К бесконечному раздражению Гастона, мать усадила его рядом с Фелисити Фигье, которая ненавидела его с тех пор, как десять лет назад на пасхальном пикнике он запустил паука ей в причёску; а герцогиня всё ещё считала, что между ними возможна взаимная симпатия. С другой стороны от юного маркиза сидела гнусная вдова Харпер, которая на протяжении всей трапезы надоедала ему россказнями о своих амурных похождениях. Оказавшийся между нарочитым презрением Фелисити и пылким вниманием вдовы Харпер, Гастон боялся, что его вырвет в малиновое парфе.

Хотя, приходилось признать, то, что последовало, почти полностью возместило неудобства за столом. Выполняя условия их пари, заключённого во время игры в дартс в охотничьем домике, Жорж нехотя кружился по бальному залу со всеми липучими незамужними девицами. Мадемуазели и их мамаши осаждали Жоржа при каждом новом танце и строили ему глазки, пока его лицо не раскраснелось, а лоб не покрылся каплями пота.

Гастон отвернулся от мытарств брата и стал осматривать бальный зал, мерцающий свечами и украшенный свежими букетами из выращенных в оранжерее цветов. Звучала музыка, создавая у гостей романтическое настроение. Однако ни одна из присутствующих девушек не была предметом мечтаний Гастона. Он вспоминал брошенную через плечо мимолётную улыбку Агаты, сверкающую на солнце золотистую прядь, тревожный, вызывающий взгляд – милая чародейка будоражила его душу. Но только дамы в кринолинах и перьях считались подходящей партией для юного маркиза, хотя ни одна из них не стоила ни времени, ни внимания.

К счастью, Гастону были известны все укромные уголки в доме. Он годами старался быть невидимкой и знал точное время, когда можно улизнуть. Юноша достал карманные часы и откинул крышку. Ещё меньше часа, и ему удастся скрыться без выговоров от матери.

– Послушай, Жорж, а твой брат очень изменился, – донеслось вдруг до его ушей.

Гастон уставился на Анселя Оклера сквозь ветви пальмы в горшке, сомневаясь, что правильно расслышал слова молодого человека. Это что, болван похвалил его? Гастон схватил кружку с пуншем и осмелился подойти ближе. Юноша позаботился о своём внешнем виде и явился на бал в жилете с турецкими огурцами, шёлковых бриджах и сливовом камзоле, который оттенял его роскошные тёмные волосы и новый восхитительный цвет лица. Он даже приказал камердинеру отполировать до блеска туфли с пряжками и, сам себе удивляясь, велел ему вшить хлопковые подкладки в рукава камзола. Эта деталь добавила широты плечам и подчеркнула его тонкую талию. Гастон недоумевал, почему раньше не догадался подбивать одежду подушечками.

– Гас? Да ты что, смеёшься? – фыркнул Жорж. – Будь мой брат конём, мы бы давно избавили его от мучений.

Друзья Жоржа взорвались от смеха.

Глаза Гастона налились кровью, и он сердито шагнул к брату.

– Развлекаешь своих подхалимов, Жорж?

Замечание Гастона было встречено неловким молчанием. Небольшая группа, окружившая брата, состояла из его обычных дружков: справа топтался Оклер, слева неуклюже переступали с ноги на ногу близнецы Плантье, чьи громоздкие фигуры больше подходили для работы на ферме, чем для танцев на балу. Единственным новичком был коренастый юноша с чубчиком тёмных волос и удивительными бакенбардами, почти полностью скрывавшими округлые скулы.

Гастон отхлебнул тёплого пунша и язвительно заметил:

– И как это только никто из вас ещё не устал от вечного фиглярства моего брата?

Коренастый издал лающий смешок, но тут же прикрыл рот оборчатым платком и на всякий случай закашлялся.

– Лефу! – укорил его Дани Плантье.

– Извините, – отозвался Лефу, всё ещё смеясь. – Но «фиглярство» – очень точное слово!

Гастон тут же проникся симпатией к молодому человеку и протянул ему руку:

– Гастон. Рад познакомиться.

– Весьма. – Лефу пожал ему руку. – Я навещаю моих кузенов. – Он с очевидным презрением указал глазами на братьев Плантье.

– Сочувствую вам, – ответил Гастон и бросил Жоржу нахальную ухмылку, которую, как он знал, тот ненавидел.

– Чем мы обязаны твоему присутствию, Гас? Разве ты не должен прятаться за маменькины юбки?

Очередную колкость Жоржа снова встретил хамский хохот, но Гастон ровным голосом ответил:

– Хотел проведать тебя, дорогой братец, после того как ты отплясал сотню танцев с уродинами. Или ты ещё не закончил? – Гастон посмотрел за плечо Жоржу. – Кажется, мадемуазель Месни осталась без кавалера.