Гастроль без антракта

— Не совсем. То, что ее отбили во время нападения на самолет — липа. А то, что я ее подарил Сорокину, — правда.

— С той же целью, с какой Сорокин и Браун подарили Бетти Дэрку? — догадался я. — Чтобы она, сама того не ведая, стучала тебе на своего командира?

— Именно так! — улыбнулся отец. — Более того, через нее ко мне шла вся информация, которую Бетти передавала от «джикеев». Так что эти самые микросхемки неплохо на меня поработали.

— Что я буду делать там, — я указал пальцем вниз, — с этими перстеньками? Они, кстати, реальные или только кажутся?

— И так, и так, — вполне серьезно ответил Чудо-юдо. — Они не материальны, но они есть. Они — устойчивая экстраиллюзия, прикрывающая некую «вещь в себе»… Ты, конечно, даже Маркса не читал, а Канта и Гегеля тем более.

— Я даже такого слова — «экстраиллюзия» никогда не слышал. По телику передача была «Экстро-НЛО», по видаку как-то фильм видел, тоже назывался «Экстро», но что это, я так и не усек.

— Дер-ревня! — незлобиво проворчал Чудо-юдо. — Что такое интерьер, знаешь?

— Ну, внутренность комнаты, кажется…

— О, сказывается высшее образование! А экстерьер?

— Внешний вид собаки, допустим…

— Колоссально! Хорошо, что ты не сказал: порода собак. Фокс-терьер, эрдель-терьер, интерьер и экстерьер. То есть, видимо, дохлый терьер, судя по приставке «экс». Димочка, я потрясен! Итак, слава Богу, выяснили, что «интро» значит «внутреннее», а «экстро» — «внешнее». Разницу между «иллюзией» и «галлюцинацией» ты ощущаешь или тебе надо это объяснять?

— Лучше объяснить…

— Хорошо. Галлюцинация — это когда человек чувствует то, чего физически нет. Например, допивается до белой горячки и видит зеленых чертиков, которые по нему бегают. Или начинает со страху слышать шаги в собственной квартире, где, кроме него, никого нет. Или, наслушавшись про отравления синильной кислотой, начинает везде и всюду вынюхивать запах горького миндаля.

Иллюзия — это когда есть некое явление вне или внутри человека, которое заставляет его, грубо говоря, ощущать не то, что есть на самом деле. Хотя, что есть на самом деле, вообще-то не видит никто. Ну, на обывательском уровне сойдет и так. Простейший пример. Ты поднимаешь указательный палец, фокусируешь на нем оба глаза и видишь — палец один. Расслабишь глаза — увидишь как бы два пальца, потому что в твой мозг придет, не совместившись, то, что видит левый глаз, и то, что видит правый. Это интраиллюзия, так как явление, вызвавшее иллюзию, произошло внутри тебя.

Может быть более сложный случай. Едешь ты в поезде, слушаешь радио. Кассет у поездного радиста мало, к тому же он очень любит слушать Пугачеву и обожает песню «Миллион алых роз», которую крутит через каждые полчаса. Наконец, он вырубает свою шарманку, и все граждане пассажиры ложатся бай-бай на свои нижние, верхние и третьи полки под мерный стук вагонных колес. Голову могу дать на отсечение, что минимум трети из пассажиров эти самые колеса будут выстукивать: «Жил-был художник один, домик имел и холсты…» Казалось бы, тут источник иллюзии внешний, но это не так. Просто «Миллион алых роз» у многих непроизвольно отложился в памяти. А многие другие люди, едущие в этом поезде, будут, вслушиваясь в стук колес, слышать иные музыкальные ритмы, скажем: «Наверх вы, товарищи, все по местам…» То есть иллюзия возникает опять-таки внутренне, у каждого своя, а у многих не возникает вовсе. Но вот если мы рассмотрим такое явление как мираж или, допустим, обычное кино, то это иллюзия для всех, кто при сем присутствует. Она вне конкретного человека. Все, кто смотрит фильм, видят одно и то же, если, конечно, при этом не тискают свою соседку по креслу.

— То есть перстни Аль-Мохадов видят все?

— И не только видят, но и осязают.

— Хотя у них нет ни веса, ни линейных размеров и они тени не отбрасывают…

— И не фиксируются фотопленкой, отражают обычный свет и не обнаруживаются рентгеном. Партайгеноссе Алоиз Эрлих сделал вывод, что они нематериальны. Я, при своем закоснелом материализме, тоже начал строить какие-то астрально-материальные модели с теми же громадными допущениями, которые сделал некогда ныне покойный профессор из Хьюстона Милтон Роджерс, и даже убедил, как мне кажется, почтенную Елену Ивановну…

— Даже хотел повторить Кискин эксперимент, помнится.

— И повторил!

— Как?

— Да очень просто. Надел Танечке на правую руку «выпуклый плюс», Винь на левую — «плюс вогнутый», а на правую — «вогнутый минус». Ну, а Зейнабке достался «минус выпуклый». Замкнул — и ни шиша не вышло.

— То есть никуда и ничего не улетело?

— Абсолютно. Никакой «особой цепи» не получилось. Никаких вихревых токов особой мощности мы не зафиксировали.

— Но ведь «Боинг» по-настоящему исчез.