Гастроль в Вентспилсе

У Рудиса обстоятельства были совершенно иные. Родители, сравнительно молодые люди, друг друга обожали, каждую свободную минуту проводили вдвоем и появившегося в первый год супружества мальчика еще в младенчестве отдали на полное попечение бабушки. Теперь любое вмешательство в воспитание внука воспринималось ею как попытка свержения власти и обычно заканчивалось припадком истерии, а иногда и вызовом «скорой помощи». Ради поддержания призрачного мира родители были вынуждены пассивно взирать, как Рудис страдает из-за деспотической любви бабушки. Дома у него не было ни малейшей возможности побыть наедине, каждый шаг в сторону от проторенного пути приводил к шквалу нравоучений. Инстинкт самосохранения заставил его развить в себе неимоверную толстокожесть, поразительную способность пропускать мимо ушей все неприятное для слуха, а с этим вместе и кое-какие дельные советы. Рудис раскрывался и бывал разговорчив только вне дома – в обществе «бизнесменов», и чем больше риска было б их общих «мероприятиях», тем привлекательней они ему казались.

Сейчас он тоже в предвкушении близкого приключения. Проснувшись еще до трелей будильника, Рудис в который раз перечитывал оставленную Коброй записку:

«Зайду за тобой около шести. Дома скажи, что вернешься поздно, и разбуди Янку. Я его тоже не видала».

Бабушке Рудис уже наговорил, что поедет с одноклассниками на экскурсию по местам боев за освобождение Курземе, но сам был уверен, что придется участвовать в каком-то захватывающем приключении. Иначе разве стоило бы вскакивать в такую рань?..

Когда пришла Кобра, он тут же буквально вытолкал ее из двери на площадку и затащил в квартиру Янки.

– У нас зверски важное задание! – задыхаясь, сообщила Кобра. – Мы пойдем в разведку. Жандармама даже выдала деньги на дорогу и питание.

– А только, может, она сама выдумала всю эту чепуху, чтобы втянуть нас в военную игру, которая должна быть по школьной программе? – Янка, похоже, был далек от проявлений восторга. – Я, например, поломанного приемника не видал. Небось, все сама придумала, а теперь гоняет нас, покоя не дает.

– А Яункалн? Он же не какой-нибудь молокосос.

– Кончай трепаться! Мы должны выследить Эмиля Мендериса, ну, этого противного старикашку из комиссионки. И так, чтобы он ничего не заподозрил. Нельзя его ни на минуту упускать из виду. Я уже посмотрела, когда отходят первые автобусы и поезда. На старте надо быть ровно в шесть.

– Все равно как по грибы! – ехидно заметил Рудис. Ему вдруг очень захотелось изумить Кобру. – Да пускай его едет ко всем чертям! Хоть поездом, хоть автобусом – мне все равно. А деньжата Жандармами пригодятся нам для хорошего кайфа.

– Для чего? Что ты сказал? – не поняла девочка.

– Ладно, не притворяйся, будто никогда не причащалась, – зевая, протянул Янка.

– Но мы же дали клятву, никогда не связываться с наркотиками, – до Кобры, наконец, дошло, к чему они клонят. – И героин, и ЛСД продают только за валюту…

– Ничего, обойдемся домашними средствами. Плати сорок копеек и балдей на здоровье.

Глаза у Кобры вспыхнули, щеки покраснели. Но оказалось, что это было выражением протеста, а не вожделением.

– Ну, я уж эту отраву в рот не возьму! Все нутро можно сжечь.

– Пить вовсе не обязательно, – поучительно заметил Рудис. – Лучше нагреть и вдыхать пар. Через час тебе собственная бабушка покажется самой красивой девочкой на свете. Я один раз пробовал, помнишь, зимой, когда сыпанулся на истории, потом ляпнул, что закон Ома открыл Андрей Упит, и еще четыре дня ходил с аллергической сыпью.

– Спасибо тебе! – Кобра замотала головой, словно щенок, глотнувший табачного дыма. – Пошли, мальчики!

…Эмиль Мендерис привел их прямиком на вокзал. Он шагал медленно, словно портфель его был тяжело нагружен, в конце моста даже остановился для перекура.

– Чего он еле тащится, дохляк, – нервничала Кобра. – Еще опоздает на рижский поезд, что тогда делать?

– Беги вперед и купи билеты, если тебе так охота покататься. – В такую рань у Янки всегда бывало дурное расположение духа. – Наше задание – следить за Мендерисом неотступно как тень. По мне, так пусть он хоть целый день сидит в парке и ловит мух.

Паровозный гудок подтвердил опасения девочки. У нее даже начало подергиваться от волнения правое веко. Но Мендерис, похоже, ничуть не встревожился. Взглянув на свои часы, удовлетворенно кивнул и направился дальше неспешным прогулочным шагом. Однако сомнений больше не было – он шел к видневшемуся в конце улицы вокзалу, над кирпичным зданием которого прощально клубился пар ушедшего поезда.