Гастроль в Вентспилсе

— Приятно слышать, конечно. Ведь я и на берег списался только ради них. Которые в машинном работают, тем намного проще: механиков и слесарей повсюду берут с распростертыми объятиями. А кому нужен штурман? Хорошо еще, что удалось устроиться диспетчером, и для жены подыскал место продавщицы. Она совсем уже не справлялась с мальчишками. Балует, балует, а потом вдруг из-за пустяка устроит в доме гибель Помпеи.

— А вы?

— Стараюсь ошибок не допускать. — Морозов улыбнулся и встал. — Хотя надо признаться, мой сменный график не очень удобен. Трудновато заниматься воспитанием. Ничего, пускай летом ребята порезвятся на воле, а в сентябре натяну вожжи покрепче... Я теперь буду одеваться, по дороге расскажете, что там у вас.

...Вооруженная пистолетом женщина в проходной с любопытством поглядела на Яункална и долго изучала его удостоверение. Затем обратила вопросительный взгляд на Морозова: оно надежней — поверить человеку, а не бумагам. Диспетчер подбодрил ее кивком, и охранница, отодвинув решетчатую створку, открыла им путь в порт.

— Сперва поднимемся ко мне в клетку, — пригласил Морозов и показал на мансарду здания управления: ее сплошь застекленная стена придавала диспетчерской сходство с мастерской художника. — Предупрежу своего напарника и отведу вас к капитану «Булдури»... Не уверен, что он будет в восторге.

Морозов вдруг остановился.

— Честно говоря, мне тоже не очень нравится ваше предприятие. За то, что отваживаете ребят от улицы и вовлекаете в общественную работу — спасибо! Но неужели нельзя было придумать что-нибудь еще? Пусть таможня занимается контрабандистами, это ее задача. С какой стати детям надо шпионить за моряками, привозящими домой подарки, купленные на честно заработанные деньги? Да и в конце-то концов — почему моряку не продать что-нибудь лишнее из вещей? На что тратить валюту, которую нам выплачивает государство? Пропивать в заграничных кабаках? Смешно!.. Человек на многие месяцы оторван от семьи, ему ни в театр сходить, ни за город на прогулку, ишачит день и ночь без выходных — должен же он иметь для себя за это какую-то выгоду. Если б не так, то разве нам спустили бы инструкцию о том, что можно и чего нельзя провозить через границу? Насчет транзисторов там нет ни полслова.

— Я вам всего не сказал, — оправдывался Яункалн. — Пока не имею права. Но мы должны найти след шайки аферистов.

— Ах, вон что?

В возгласе Морозова не было ни тени любопытства или удивления. Он достал из кармана пачку «Элиты», разминая, нервно покрутил сигарету, хотел было зажечь, но вспомнил о запрете и в сердцах выплюнул ее.

— Что, близко взрывчатка?

Вопрос свидетельствовал о незаурядных способностях Яункална к дедукции, а также о незнании английского языка, так как надпись, под которой они стояли, призывала не бросать здесь якорь.

— Поклялся доктору не курить, пока не зарубцуется язва желудка. Сувенир от экваториальных рейсов... А здесь, — он кивнул в сторону штабеля желтых полиэтиленовых мешков, — наш собственный чернозем в смеси с разными удобрениями. Экспортируем в Скандинавские страны для домашних огородиков на скалах. Представляете, во что им обходится килограмм клубники?

Топливная гавань находилась на морском берегу, далеко за рыбокомбинатом. Два огромных танкера ошвартовались по обе стороны длинной эстакады и перекачивали нефть к себе в танки.

— Капитан на берегу, — сказал вахтенный у трапа, — сейчас вызову помполита.

Яункалн впервые в жизни стоял на палубе океанского судна. Даже на речном трамвайчике он ни разу не катался. Но напрасно он прислушивался к себе — сердце билось в обычном ритме, в голове не возникало никаких патетических мыслей. Примерно так же он себя чувствовал, когда после вступительных экзаменов вошел в здание университета, и оказалось, что тут его ожидает не празднество по случаю одержанной победы, а трудовые будни.

В двери надстройки показался средних лет мужчина в форменной блузе офицера торгфлота.

— Желаю удачи! — Морозов повернулся и сбежал по крутому трапу на пирс.

Яункалн проводил диспетчера огорченным взглядом. Он никак не предполагал, что в ходе расследования наткнется не только на конспирацию преступников, но и на ошибочно понимаемую солидарность моряков. Холодно, почти с неприязнью выслушав несколько туманные рассуждения Яункална, первый помощник капитана сухо сообщил:

— Ничего не понимаю! У вас нет ни конкретных подозрений, ни ордера на обыск. А для экскурсии вы выбрали самый неподходящий момент, у меня сейчас гости, поэтому могу вас пригласить только в кают-компанию, если не возражаете.

Это было уютное помещение с несколькими столиками и вращающимися креслами, с пианино, с акварелями на стенах. Лишь круглые иллюминаторы и мебель, привинченная к полу, напоминали, что комната эта в плавучем доме.

— Даже закурить не смею вам предложить. Слышите — работают помпы.

В самом деле непрерывный гул наполнял и даже слегка сотрясал салон.