Гастроль в Вентспилсе

— На этот крючок больше никто уже не клюет, — презрительно усмехнулся Герберт. — Ты хоть знаешь, какие они — настоящие джинсы? Из них можно выпрыгнуть, а они останутся на полу стоять. Вот это — джинсы!

— Ничего, макнем в цементную воду, — наставительно заметила Райта. — Если будет слабо, подсыплю еще крахмала...

— Жандармама! — предупредил Янка.

— Дети! — издали окликнула ребят тетушка Зандбург.

«Бизнесмены» поморщились, поскольку именно этим словом всякий раз начиналось изложение плана очередного мероприятия. Но ретироваться было уже поздно. Они придали мученическое выражение своим физиономиям и приготовились выслушать очередную лекцию на воспитательную тему.

Тетушка Зандбург и в самом деле рассчитывала произнести небольшую торжественную речь, но вдруг ей показалось, что никакие слова не способны передать волнение, во власти которого она пребывала с того момента, как приняла самоотверженное решение. Властным жестом пригласив ребят следовать за ней, тетушка Зандбург молча направилась на второй этаж. Правда, скрипучие ступеньки нарушали торжественность обстановки, превращая парадное шествие в заурядный поход, но и в этом тоже был свой плюс: в привычных обстоятельствах можно было обойтись без риторики.

— Ну так что, ребятня, — обратилась Зандбург к своим «пасынкам». — Может, скинемся? Много ли деньжат у вас за душой?

«Бизнесмены» переглянулись. Внутренний голос подсказывал им, что на этот раз можно сказать правду, не увиливая, хотя все выглядело как всегда — помещение более или менее прибрано, зеленый стол для настольного тенниса, два новуса по углам, шахматные доски с выстроившимися на них в боевой готовности шашками и шахматными фигурами. И тетушка Зандбург тоже была в своем традиционном шелковом платье. И тем не менее в воздухе почти ощутимо витало нечто из ряда вон выходящее.

— Тридцать шесть рублей пятьдесят копеек, — доложил Герберт. — И на сорок рублей нереализованного товара.

— Давайте теперь будем компаньонами на равных паях, — тетушка Зандбург в коммерческих делах тоже была дотошна. — Фифти-фифти, как говаривал мой дорогой покойный муж, когда пытался выцыганить у меня рублик на четвертинку. Я, мальчики, кладу на бочку семьдесят пять — весь свой гонорар за главную роль в вентспилсском эпизоде. Да, да, режиссер меня уломал, и давайте без аплодисментов. Я, конечно, хотела от денег отказаться, потому что искусство вообще нельзя перевести на деньги, но потом вспомнила про вашу жажду музыки... — Она смахнула непрошеную слезу и раскрыла сумочку. — Нате и шпарьте в комиссионку, покуда этот японец не забрал свой приемник назад!

Лишь по дороге в магазин они сообразили, что произошло.

— Куда ты летишь? — остановил Герберта Мексиканец Джо. — Наш капитал пока только на бумаге.

— Да нет, скорее — в кармане. — И Рудис, которому было поручено хранение «товара», извлек из штанов пачки жевательной резинки. — Чертовы каникулы! Кому ее всучить, если вся клиентура разбрелась по пионерским лагерям или умотала к родне в деревню.

— Ручаюсь, Чип возьмет, но ведь он тоже захочет погреть руки, — мрачно сказал Герберт. — Доход пополам, на меньшее он не пойдет.

— Тогда надо раздобыть товара вдвое больше, — Янка не признавал никаких преград.

— А тем временем кто-нибудь другой нашу музыку преспокойно уведет...

Поднял руку Мексиканец Джо. Именно в критические моменты проявлялись те черты его характера, за которые вот уже третий год его величали президентом и позволяли ему командовать остальными.

— Нос вешать нечего. Третий договорится насчет приемника, если надо, даст задаток. А мы еще поработаем. Владик, Славик, какой сегодня курс на бирже?

— Через час с якоря снимается «Борнхольм». На нефтяном причале поджидают одного финна и двух наших. Да и тот голландец с манго, наверно, уже ошвартовался и прошел проверку, — своим деловым сообщением Славик опередил брата, который все еще пытался привести в порядок мысли.

— Нормально! Кобра с Янкой почешут в порт; когда встречают пароход, от прекрасного пола толку больше. А мы подежурим у кабаков, поохотимся за шведами, у которых не хватает на такси.