Гастролер

— Ничего, все нормально… Упала ваза… Иди к себе! — Женька Копейка тщетно пытался говорить ровным, спокойным голосом. Но вдруг исподтишка, незаметно схватил со стола увесистую малахитовую табакерку и, швырнув ее Медведю в голову, завопил. — Женя, сынок, звони в милицию! Вызывай опергруппу! Это убийца! Это вор-рецидивист! Это опасный преступник!..

Георгий с трудом увернулся от тяжелого предмета и не дав Калистратову договорить, подхватил табакерку с пола, прыгнул вперед и, размахнувшись, ударил острым ребром табакерки Калистратова по голове. Он услышал, как хрустнула пробитая черепная кость. И тут его обуяло остервенение, слепая звериная жажда мести, вся накопившаяся за долгие годы лишений боль, ненависть, злоба. Он бил и бил уронившего лицо на стол Калистратова тяжелой табакеркой по затылку, пока голова не превратилась в кровавое месиво, пока кровь не залила все вокруг.

До его слуха донесся сбивчивый фальцет из-за двери. Генеральский сын по телефону вызывал мусоров на подмогу. Медведь выбежал в коридор, вырвал из рук юнца черную трубку и шваркнул ею по полу. Калистратов-младший вжался в стенку.

— Не бзди, щенок! Тебя не трону, — с ненавистью пророкотал Медведь. — Ты тут ни при чем. Это наши с твоим папашей дела стародавние. Не по совести он поступил когда-то, но теперь все стало на свои места, все разрешилось.

Медведь, аккуратно обтерев окровавленные руки о висящий на вешалке дождевик, не торопясь спустился на первый этаж, вежливо попрощался со старухой сторожихой, добрался до условленного места, сел в машину рядом с Толяном. В кармане рука нащупала иконку в золотом окладе…

Тем же вечером Медведь, находясь под впечатлением произошедшего, заехал в известный среди московской богемы катран, подпольно работающий в подвале ресторана «Якорь» на Тверской. Сюда собиралась довольно разношерстная публика: были и профессиональные катаны; крутились и подводчики, которые хитростью заманивали в игорный дом цеховиков; появлялись тут и представители творческой интеллигенции, посещающие такого рода заведения в поисках острых ощущений. Вся эта братия ошивалась возле нескольких столов, крытых по старой привычке зеленым сукном, делала ставки на субботние скачки на ипподроме и просаживала рублики на рулетке.

В соседней комнате собиралась самая респектабельная категория этого подпольного клуба — здесь играли в покер, крэпс и блэкджек. Медведь сначала проиграл соточку рублей в рулетку, делая ставки только на черное. Когда освободилось место за карточным столом, администратор игорного зала, называемый здесь на американский манер «питбоссом», учтиво пригласил его перейти в другой кабинет.

Через три часа Медведь вышел из-за покерного стола в пух и прах проигравшим. Он спустил без малого пять тысяч!

— Что ж, — без всякого сожаления сказал он партнерам. — Нужно уметь проигрывать! — Настроение его, несмотря на проигрыш, не испортилось, хотя все заметили, что сегодня Медведь был в некотором оцепенении. Никто не знал, что мысленно он все еще был в генеральской квартире на Соколе…

Через полчаса, выпив несколько рюмочек коньяку, Медведь сел играть в двадцать одно и довольно быстро вернул все проигранное. Он играл с таким азартом, с каким не играл, пожалуй, с тех далеких времен на зоне. Двадцать одно была его любимая игра, в которую он никогда не проигрывал. А эта победа нужна ему была сегодня для восстановления душевного равновесия. Уж слишком нелегко далась Медведю разборка с Калистратовым. Не шел из головы и парнишка, его ни в чем не виноватый сын. Но что же делать? Как быть? Кто может ответить? Кто подскажет?

Георгий хотел уже было покинуть заведение, но напоследок, решив пропустить еще одну рюмочку коньяку, прошел прямо к стойке бара. Здесь, устроившись на высоком табурете, Медведь пил свой коньяк, оглядывал суетящуюся возле игровых столов публику. Почти все были одеты очень дорого и по последней моде, как будто были приглашены на дипломатический прием. Многие мужчины щеголяли в двубортных «клубных» пиджаках с яркими эмблемами английских футбольных команд. Здесь, в подпольном казино, это считалось высшей маркой, такие пиджаки носили, как правило, завсегдатаи заведения. Порой, даже не зная друг друга в лицо, они чинно раскланивались, признавая незнакомца за «своего». Настоящие же, «местные», каталы выглядели куда скромней. Эти, как заметил Медведь, косили под простецких, хотя и носили очень дорогие костюмы. «Ребята работают под катранщиком, — подумал он, разглядывая остановившихся перед плотно занавешенными окнами двух шулеров, — решают, кто в следующей игре должен идти в подмастерья». Он даже заинтересовался этими двумя, которые явно решали «производственный» вопрос: кто из них будет «заряжающим», то есть кто будет подтасовывать карты в определенном порядке, а кто — «стрингером» и «центровым». От этого расклада многое зависело. Хоть работа заряжающего и считается не основной, в отличие от банкера, но именно от заряжающего зачастую и зависит весь ход игры.