Гастролеры, или Возвращение Остапа

Сеанс массового оздоровления прошёл блестяще. Старуха в правом крыле зала, у которой после оздоровления пропал склероз, в благодарность поднесла десяток яичек и пучок редиски. Бедняга лишь через тринадцать лет вспомнила о долге в семнадцать рублей от золовки, умело воспользовавшейся её недугом.

Признательная старуха вручила всё это публично, пеленая знахаря радужными эпитетами, но, вспомнив, что забыла выключить духовку, в которой пеклась родительница яичек, стрелой помчалась прочь.

Следом за старухой на сцену поднялся широкоплечий мужчина, наверняка работник морского транспорта, с сумкой в руке. Выложил на стол свиной копчёный окорок, банку солёных помидоров и четверть с капроновой крышкой и светло-коричневой жидкостью внутри.

– Это вам, – он подвинул всё к целителю, чтобы сидящая рядом помощница не приняла сие на свой счёт. – Кум передал. Вылечил простатит. Только заместо водки, – мужичок ткнул пальцем в банку, – «Святая вода» на ореховых перегородках! – с гордостью поведал он, что, по всей видимости, увеличивало стоимость и значимость продукта.

Зал умилительно улыбался, услышав столь оригинальное название самогона. Без сомнения, добродушные улыбки дали свой положительный оздоровительный эффект…

– …Ого, – семь тысяч девятьсот пятьдесят рублей! – восторгалась Виолетта, пересчитав гонорар, ещё не ведая о том, что у целителя через три дня очередной внеплановый сеанс по лечению бесплодия у двоюродной сестры директрисы.

Та сообщила, что сестра следующим днём выезжает из Тернополя, сделав всё, как тот велел, и, почему-то покраснев, добавила:

– Я очень надеюсь.

Жульдя-Бандя рассчитался с актёрами, выдав три сотни Сеньке, остальным – по полтораста, вдобавок – пучок редиски, банку солёных помидоров, яйца от сердобольной старухи и четверть самогона, чему артисты обрадовались более всего.

Себе оставил свиной окорочок. Деньги поделили поровну, за вычетом внесённых Виолеттой.

– Ваши пять тысяч рублёв на постройку кораблёв, – он протянул ей пресс четвертных. – Двести листиков, пересчитайте!

Виолетта дрожащими руками, поскольку две тысячи могла заработать за лотком не менее чем за год, стала пересчитывать, постоянно сбиваясь. Жульдя-Бандя помог, откладывая стопками по 10 купюр в каждой.

– Всё честно?

– Как в аптеке!

– Я тебя когда-нибудь обманывал?!

– Ни разу в жизни! – честно призналась Виолетта с гордостью, будто разделила с ним, как минимум, её половину. – Никогда не думала, что ввяжусь в такую авантюру, – всё ещё не веря в успех, покачала головой помощница, свершив погребение ассигнаций в косметичку, которая стала похожа на нагулявшего жир тюленя.

– Никакой авантюры, – опротестовал целитель скоропостижные выводы помощницы. – Склероз вылечил? Вылечил, – он загнул мизинец. – Этот, как его…

– Простатит, – подсказала экс-помощница.

– Тоже вылечил, – безымянный палец составил компанию мизинцу. – Но самое главное – я, будучи в интимных отношениях с магией, вселил в грешные души людей надежду. Надежда – мой компас земной, а удача – награда за сме-е-лость (Н. Добронравов), – пропел магистр…

– Гореть тебе в аду. – Виолетта покачала головой. – В рай тебе дорога заказана!

Жульдя-Бандя улыбнулся:

– Виолетточка, дружочек, что в этом раю делать посреди унылых сердобольных и законопослушных праведников. Аж противно… поговорить не с кем. Я тебе скажу один вещь – только ты не обижайся.

Та кивнула.

Собеседник саркастически подметил:

– Меня утешает то, что праведников и грешников везут на кладбище по одной дороге.

– А душа?! – Виолетта выкрутила шею, оставив на лице знак вопроса.

– А меж тем я чист, как изумруд, и в душе святого – дох…я.

– Ты сказал матом?! – она брезгливо сморщила лобик, будто мат от живого человека услышала впервые.

– Не я – друг моего несостоявшегося детства, дважды еврей Советского Союза и трижды орденопросец – товарищ Губерман.

– Нет, тебе нужно срочно идти в церковь: исповедаться и причаститься… – Виолетта почесала за ушком, выражая лёгкую степень сомнения, – или причаститься, потом исповедаться.

– Молиться в храм ходят те, кто уже не в состоянии грешить, – ехидно улыбаясь, заключил Жульдя-Бандя, прибавив: – в церковь я могу привести только тело, душа на это согласия пока не давала….

Глава 37. Праздничная «обедня» во здравие доверчивых херсонцев

В какой-то момент Жульдя-Бандя почувствовал стенания вопиющего желудка.

– Я жрать хочу, как семеро козлят! – улыбаясь, объявил он, цинично присвоив частицу интеллектуальной собственности ветхозаветных сказочников – братьев Гримм. – У меня появилась грандиозная идея! Ты, – он ткнул пальцем в обладательницу местоимения, – медленно и печально перемещаешься на кухню и тонким слоем нарезаешь окорочок…

– Как скажете, мой повелитель! – Виолетта раболепно сомкнула перед грудью ладошки, сопроводив это наклонением головы.

– А я пойду, возьму бутылочку коньячка… за ваш счёт.

– Это как же, мать вашу, извиняюсь, понимать?.– она из рабыни преобразилась в повелительницу.

– Впрочем, – вспомнил магистр, – ты, кажется, давала маме обещание, что в рот не возьмёшь…