Гастроли Жигана

Потом Панфилов задал ему один вопрос и, выслушав ответ парня, отпустил его, не наградив даже хорошим подзатыльником.

– У тебя была сестра? – спросил Константин с уверенностью, что тот ответит утвердительно, и почему-то волнуясь от этого.

Парень смотрел все так же злобно, но было заметно, что вопрос о сестре оказался для него несколько неожиданным. Он машинально кивнул и, похоже, даже разозлился на себя из-за этого.

– Как ее звали? – спросил Панфилов.

– Марго… – пробормотал парень, не понимая, что происходит.

Константин посмотрел на него еще раз и дернул за руку, разворачивая к себе спиной. Потом снял с него наручники и сказал:

– Иди.

Глухим таким голосом сказал, без всякой интонации и без эмоций.

Едва парень поверил, что свободен и показательной экзекуции не будет, как мгновенно исчез. А Константин вышел на Тверскую и просигналил Макееву, что операция отменяется.

Макеев жутко удивился, поскольку был уверен, что сутенер в руках у Константина, и поджидал только сигнала, чтобы присоединиться к Панфилову. Но непосредственным исполнителем акции был Константин и имел право отказаться от любого действия, если сочтет его опасным или неоправданным, так они договорились заранее. А все объяснения потом.

Дома Константин тихо, но отнюдь не спокойно сказал Макееву только одну фразу:

– Этот гаденыш – брат Маргариты…

И Макеев больше не приставал к Константину ни с какими вопросами.

Он понимал, что тому нужно побыть одному, наедине с самим собой, потому что прошлое выглянуло сейчас наружу из-за нагромождения мелочей, которыми забрасывает память настоящее, и Константин вновь оказался один на один со своей болью и виною.

Панфилов сам все рассказал Макееву. Давно рассказал, когда они только познакомились и еще даже не могли предположить, что станут искоренять в Москве преступность ее же методами – убийствами, насилием, страхом.

Когда Панфилов рассказывал о Маргарите Макееву, он уже понимал, что любил эту некрасивую, но искреннюю и непосредственную девушку – московскую проститутку, которой он спас жизнь.

Но это было уже после ее смерти. Когда же она была рядом с Панфиловым, он еще не понимал этого, не мог себе в этом признаться. Просто чувствовал, что ему легче и лучше, когда она рядом.

Оказывается – это и есть любовь. Только понимаешь это порой слишком поздно, когда исправить и вернуть уже ничего нельзя…

* * *

…Внезапно Константин остановился. Но не потому, что убегавший от него человек вместо того, чтобы нырнуть в салон машины, устремился к расположенной неподалеку станции метро, а под землей его преследовать в одиночку было бы гораздо сложнее.

Константин остановился потому, что вспомнил, наконец, где он видел лицо человека, который только что в него стрелял. И это воспоминание его так поразило, что он остановился и прекратил преследование.

Тот, кто сейчас в него стрелял, не принадлежал ни к одной из московских криминальных группировок. И охотился он за Панфиловым и Макеевым давно. Именно этот человек руководил очень неудачными, надо сказать, действиями отряда омоновцев, когда Панфилова и Макеева однажды чуть не взяли, это было в Калуге…

Этот человек работал в ФСБ и у него был приказ арестовать «борцов с преступностью», а если этого сделать не удастся – уничтожить.

Но если это действительно он, то Панфилов вообще отказывался понимать тактику его действий. Что это за фээсбэшник, который работает один, без прикрытия и даже не обеспечил себе надежный и удобный путь отхода с огневой позиции? То, что он сегодня «совершил», пытаясь застрелить Панфилова, это же дилетантизм какой-то.

И зачем он сунулся в метро? У ФСБ что, средств не хватает на приобретение машин?

Пусть даже не «Ауди», он и на обычных «Жигулях» от меня ушел бы, если бы к этой операции ФСБ была подключена ГИБДД. А оно так чаще всего и бывает. ФСБ любит окружать себя организационным комфортом, созданным усилиями других родственных ведомств. Это им авторитета добавляет в глазах остальных.

«И еще, – вспомнил вдруг Панфилов. – Он же застрелил сегодня двух прохожих, этот офицер из ФСБ! Ну, возможно, женщину он не застрелил, а ранил, но тем хуже для него, она же опознать его теперь может. Ерунда какая-то получается! Не может ФСБ так работать! И непрофессионально слишком, и очень неорганизованно, и слишком нагло.

Нет, самому в этом вряд ли удастся разобраться. Надо с Сашкой посоветоваться, он все же в милиции раньше работал, и не в самой маленькой должности. Сам, наверное, подобные операции разрабатывал, может, сообразит, что к чему…»

– Эх, черт возьми! На завтрак-то я так ничего и не купил…

Панфилов почувствовал противную сосущую пустоту в желудке и решительно направился к первому попавшемуся на глаза магазину.

Магазин назывался «Молочный двор», но Панфилова это не остановило.

В конце концов, Макеева лучше посадить на молочную диету, чем заморить голодной смертью.

Глава 9

Тузов не мог похвастаться, что день начался удачно.