Гастролёр

— Жаль, лишние глаза как раз бы не помешали, — вздохнул я. — Площадь поиска большая. На воде ведь сложно точное место запомнить. Единственный наш ориентир — это координаты с самолета плюс-минус полкилометра. Даже если найдем парашют, это ничего не даст. Его течением наверняка далеко оттащило, так что прочесывать каждый метр придется. Хорошо ещё, что он рядом с рифом плюхнулся, глубина там метра три-четыре, не больше.

— Хм, — глаза Норберта заблестели. — Три метра? Это же ерунда! Я справлюсь! Найдется акваланг для меня?

— Конечно, найдется, — обрадовался я. — Вэлком ту зэ клаб!

Под предлогом, что «мне нужно ещё все успеть подготовить для операции», я поспешил уйти из кафе, оставив там Норберта. Мне, действительно, теперь необходимо организовать все то, что я ему наплел. С ребятами, которые только сегодня днем закончили у меня курс и решили завтра просто поплавать — закрепить освоенное, проблем не было. Они точно не сдадут, кроме того, никто из них не говорит ни по-немецки, ни по-английски. Осталось договориться с остальными, кто будет на корабле. Долго искать их мне не пришлось. Они пили пиво в кабачке на набережной. Я показал им письмо и со своими яркими комментариями пересказал сюжет проведенной мной артиллерийской подготовки. Парни взвыли от восторга: «Перекуем парашютиста в водолазы!» И мы тут же весело под пиво разработали блестящий сценарий. «Только не колитесь до конца, — попросил я. — Финал я беру на себя. О'кей?»

Утром наша группа «парашютистов» загрузилась на водолазный бот, и мы направились к одному из рифов, к месту, называемому сегодня «район неудачного приводнения Матиаса», строго согласно сценарию. О полетах никто не говорил, так как для успеха операции мы дали обет «о небе ни слова, пока не найдем талисман». Это была также продуманная предосторожность, чтобы Норберт ничего не заподозрил. Ведь никто из нас никогда даже не видел парашюта вблизи, а тем более на нем не летал. По дороге я тщательно проинструктировал его относительно предстоящих погружений, вкратце изложив основы и правила водолазного дела. Корабль встал у рифа на якорь, Матиас показал рукой приблизительное место своего «падения», ещё раз описал пропавший предмет, и мы собрались для мизансцены на корме под кодовым названием «совещание». На нем решено было разделиться на пары и выделить каждой паре свой сектор поиска. Я, как опытный дайвер, взял в напарники новичка и получил самый мелкий ближайший к рифу сектор. Первое погружение прошло хорошо и, естественно, безрезультатно. Во время прочесывания дна в поисках талисмана наш парашютист успел немного освоиться под водой, а также заметить и оценить красоту подводного мира. Дайвинг просто привел его в восторг, хотя он тактично сдерживал свои эмоции, помня о невеселых обстоятельствах, приведших нас сюда, и поставленной перед нами сложной задаче. На втором погружении Норберт уже держался уверенно и даже, отвлекаясь от поисков и забывая обо мне, заглядывался на рыб.

— Мы опять ничего не нашли, — сообщил он, поднявшись на борт.

— А как тебе дайвинг? — спросил Матиас.

— Классно! Там была мурена такая, и скат, и рыбы такие…

— Значит, понравилось?

— Еще бы! А как, кстати, талисман?

Я протянул Норберту небольшой кулончик.

— Нашли?! Вот здорово! — обрадовался Норберт. — Кто? Где? Как? Дай посмотреть!.. А почему это фигурка дайвера? Вы же парашютисты!

Все посмотрели на меня. Подготовить фигурку парашютиста я не успел, точнее, её просто негде было взять. В Халаибе сроду не видели парашютистов.

— Видишь ли, Норберт, — подбирая слова, неспешно начал я. — Дело в том, что на самом деле мы не совсем парашютисты…

И я рассказал ему о нашем сговоре, показав письмо, подтолкнувшее нас к этому поступку.

— Это вы меня так надули? — захохотал Норберт, когда, наконец, понял, в чем дело. — Я же поверил! Ну, вы даете. Меня в жизни так не дурачили! Спасибо, парни, я это никогда не забуду…

Вечером мы ещё раз все вместе обменялись впечатлениями об отлично проведенной «спасательной операции», хохоча на всю набережную и потребляя спиртные напитки, естественно, за счет Норберта. Через четыре дня он окончил курс и получил свой первый сертификат подводного пловца.

Парашют был заброшен и одиноко лежал в углу его комнаты, порой вызывая у нас нетрезвое любопытство. Дайверы — народ активный, уверен, если бы в городе имелись какие-нибудь летательные аппараты, кроме «Боингов», стоящих в аэропорту, мы бы непременно использовали его по назначению. А так… однажды пьяный Кравчук, дожидаясь, пока Норберт соберется в кафе, незаметно от него отрезал ленточку от парашюта. На память. Только ленточка нас потрясла. На дискотеке в неоновом свете она ярко светилась. Тогда ещё не были в широком применении подобные материалы, и мы, как вороны, стали потихоньку растаскивать стропы парашюта на сувениры. На дискотеках повязывали ими волосы, завязывали на руку.

— Какие веселые ленточки, — однажды одобрительно заметил Норберт. — Это для дайверов, а мне можно купить?

Народ напрягся, с ходу придумав, что это дается только инструкторам. Он пока не дорос.