Gastronomic Love (СИ)

Но хуже всего была дезориентация, которую вызывало у неё это место. Из-за отсутствия суточного ритма время словно застыло здесь. День не сменялся ночью. Вместо этого мир вокруг них окутывали вечные сумерки, густые и неизменные. Батарейка в телефон Дика, который он отдал ей, села после первой недели, лишив Елену возможности отслеживать ход времени, а её часы остановились, как только она попала сюда. В результате, девушка потерялась в неспешном течении минут. Поначалу, Гилберт была сбита с толку и чуть ли не сходила с ума в прострации, но потом нашла способ измерять количество прошедшего времени объёмом проделанных дел.

А делать приходилось не мало. Несмотря на то, что они вели простой походный быт безо всяких удобств даже его организация отнимала массу времени. В условиях, когда на тебя постоянно охотятся даже просто сбор хвороста для костра или поход к реке за водой превращался в опасное приключение с риском для жизни. Даже с учётом того, что они старались держаться в стороне от протоптанных троп и мест для водопоя, опасность не ослабевала ни на секунду. Елене постоянно приходилось быть начеку и вздрагивать от каждого шороха. А ещё – тратить время на то, чтобы запутать следы, как учил Дик, и пройти как можно бесшумнее.

Из-за всех этих сложностей к концу очередного… хм, цикла активности, Елена, обычно падала на подстилку из листьев и попросту отключалась. Дик, неизменно охранял её покой, всматриваясь в окружавшую их мглу. А по пробуждению спрашивал её о снах. Впрочем, быстро поняв, что закрывая глаза его компаньонка, обычно, видит одних только монстров, он прекратил расспросы. В благодарность Елена всегда рассказывала ему, если ей снился Мистик Фоллс или кто-то из родных и близких. Она скучала по ним, а спутник, как оказалось, тоже скучал по множеству вещей, которые понравились ему в реальном мире – игристые вина, изысканные блюда, гандбол, интернет, телевидение, автомобили и даже парки. Елена очень удивилась, узнав что её спутнику не хватает обычных земных парков, но обдумав это, быстро согласилась с ним. Дик говорил о том, что ему не хватает земных парков и Елена соглашалась с ним. Леса здесь были тёмными и дремучими, а поглотивший их туман служили приютом для сбившихся в стаи чудовищ.

Из-за этого ей даже купаться приходилось в его присутствии, поскольку левиафан предупредил, что если монстры поймают её голой, то не только сожрут, но перед этим ещё и изнасилуют. На её единственную, робкую просьбу отвернуться Дик лишь снисходительно усмехнулся и Елена, поняв всё с полувзгляда, больше не возвращалась к этой теме. Этот невольный стриптиз был своеобразной платой за её безопасность. И хотя ничего подобного в их сделке не было оговорено, левиафан запросто мог изменить её условия на правах сильного. Да и смущение от того, что малознакомый мужчина видит её голой быстро прошло. После первых двух-трёх неловких раз девушка перестала замечать его присутствие. Её не волновало, что он смотрит. Главное, что не покушается.

Купание в ледяных ручьях и озёрах едва ли можно было назвать приятным, а потому каждое из них заканчивалось попытками согреться у костра. Сидя на каком нибудь чурбаке и ожидая, пока её одежда просушится она куталась в наброшенный ей на плечи пиджак Дика и пыталась отвлечь себя разговором. Скука была ещё одним бичом Чистилища. Самая обыкновенная скука. Здесь не было ничего кроме деревьев и камней. Здесь нечем было заняться, кроме как отражать нападения монстров, да разговаривать.

Елена поначалу пыталась писать в своём дневнике, но чернила вскоре кончились и она забросила это занятие. Да и о чём она могла бы сейчас поведать страницам подаренной матерью книги? Об однообразных делах, которые ей из раза в раз приходилось проделывать, или о своём растущем отчаянии? Каждый день был похож на предыдущий – они просыпались, шли куда-то, убивали, устраивали привал, снова шли, снова убивали и ложились спать. Это была рутина, тяжёлая и монотонная. Высасывающая все силы.

Вскоре Елена начала понимать, почему левиафаны были такими озлобленными. Они просто осатанели здесь от однообразия и скуки за миллионы лет заключения. Впрочем, иногда она всё же делала пометки в дневнике кусочком графита, который сама нашла и обточила с помощью всё того же костяного ножа. Девушка записывала только какие-то отдельные, особо запомнившиеся ей события.