Гатчинский коршун

Как только был дан старт, стороны пришли во вполне ожидаемое движение. Куропаткин начал судорожно укреплять всю протяженность границы, за исключением небольшого участка прямо перед собой. А также выдвинул две дивизии на львовский участок, где Кондратенко явно концентрировал ударную группировку. То есть стороны собирались ударить друг другу во фланг, но у Кондратенко было только одно направление, куда имело смысл наступать – север. А Куропаткин мог двигаться как к Вене, так и к Черновцам. Точно к Черновцам пойдет, подумал я, не наберется наглости переть сразу на Вену.

Война началась на второй день игры с наступления русских. Довольно быстро выяснилось, что Куропаткин действительно идет к Черновцам. Почти одновременно Кондратенко ударил из-под Львова общим направлением на Брест. Однако то, что под Краковом русские взламывали уже третью линию обороны австрийцев, вынудило его послать туда корпус Богаевского. Какой-то уж очень усиленный корпус, подумал я – Кондратенко отправил к месту прорыва больше сил, чем осталось у него.

Куропаткин тоже оценил угрозу от пытающегося прорвать фронт Кондратенко и попытался усилить противостоящие тому войска артиллерией, но именно что попытался – сразу сказалась разница условий. У австрийцев параллельно фронту имелась железная дорога, а у русских – нет, и подкрепление пришлось отправить частью пешком, а частью через Брест. Тогда Куропаткин отдал приказ разбомбить железку, но выяснилось, что и это не получается – все свои самолеты и всю зенитную артиллерию австрийцы сосредоточили как раз вдоль нее. На этом закончился второй день игры, то есть третий день войны.

– Без рокадных железных дорог воевать затруднительно, – поделился со мной Гоша. – И авиацию Алексей Николаевич расположил неудачно.

– Ну, почему именно так, это понятно, из соображений удобства снабжения, – хмыкнул я, – но теперь у него не получаются внезапные налеты, да и летают австрийцы больше из-за близости своих аэродромов, хотя самолетов у них меньше.

– А немцы, похоже, решили между собой доиграть сегодняшнюю позицию, судя по тому, что заказали к себе в апартаменты, – блеснул осведомленностью Гоша. – Не зайдешь к ним?

– Зачем мешать? Уж где-где, а у меня в Гатчине на качество записи грех жаловаться. Надо будет – и посмотрим, и послушаем.

Третий день начался с сюрприза, который, впрочем, немцы вчера обсуждали между собой до глубокого вечера. Корпус Богаевского вдруг разделился. Едущая первой четверть продолжила свое движение к месту прорыва, но все остальные войска от Перемышля свернули на Развадов и с ходу ударили на Островец. А подкрепление Куропаткина, то есть артиллерия и пулеметные роты, в это время были в районе Бреста… Прорвав фронт, Богаевский тут же ввел в дыру всю свою конницу и броневики с пулеметами. К вечеру его передовые части перерезали железную дорогу Ченстохов-Варшава… Куропаткин остался не только без подвоза подкреплений и боеприпасов, но и без телеграфной связи. Сразу выяснилось, что управление войсками при помощи радио его штаб представляет себе очень смутно. А Богаевский теперь повернул направо и через час игры или условный день вышел под Брест. Таким образом отправленная по железке артиллерия Куропаткина оказалась зажата между частями Кондратенко и Богаевского… В вагонах и почти без пехоты, которая своим ходом шла под Львов, но была походя рассеяна выделенным для этого бронедивизионом австрийцев.

– Игру можно прекращать, – высказался Деникин.

– Да, все интересное уже произошло, – поддержал его Шлиффен.

– Вы не откажетесь поучаствовать в разборе учений? – поинтересовался Богаевский.

После окончания разбора и отъезда немецкой делегации Гоша приехал в Гатчину. У нас намечался небольшой поход в тот мир, причем только мой, величество должно было сидеть на стреме во главе группы захвата и при поддержке взвода десантников. Дело в том, что во время продажи последней партии золота мной кто-то, похоже, заинтересовался… А когда я уже собирался гнать по крышу нагруженный барахлом «Форд» в портал, по мобильнику мне вдруг позвонил Боря Фишман. Оказывается, он переругался со всеми своими канадскими родственниками, вернулся в Москву и теперь спрашивал, не помогу ли я с работой – он готов и ко мне в гараж подручным идти, гайки крутить вроде не разучился… Я пообещал позвонить ему через десять минут и свалил в наш с Гошей мир. А теперь, пожалуй, настала пора и выполнить обещанное.

Портал открылся сравнительно легко, значит, я был прав, частить не надо, и его еще надолго хватит. Вывел из гаража «Хонду», надел шлем со встроенным переговорником, еще один прицепил сзади и поехал в Москву. Помня, где в прошлый раз мне показалось, что за мной следят, я назначил Боре встречу у метро «Рижская».

Своего старого друга я увидел сразу, и узнал тоже, хотя это было и не так просто… Ё-моё, да как же он постарел! И когда успел, ведь у него тут с нашей последней встречи прошло полгода! Мы обнялись.