Гаунтлгрим

Днем и ночью в течение трех суток дворфы, люди, эльфы, орки отдавали дань памяти почившему королю и славили его достойного преемника, великого Банака Браунвила Боевого Топора. Все соседние королевства прислали своих эмиссаров, и даже орки Многих Стрел высказались — жрица Джесса Дрибл-Обальд произнесла длинную хвалебную речь, приветствовала нового замечательного короля и выразила надежду, что король Банак будет править так же мудро и дальновидно, а Мифрил Халл будет процветать под его руководством. И не было ничего неискреннего в словах молодой жрицы, но тем не менее многие из собравшихся дворфов ворчали и плевались, остро напомнив Банаку и остальным лидерам, что работа Бренора по налаживанию добрососедских отношений с орками еще далека от завершения.

Опустошенные, подавленные, истощенные эмоционально и физически, Дзирт, Нанфудл, Кордио, Пуэнт и Конрад рухнули в кресла возле камина. Это было любимое место Бренора. Они подняли еще несколько тостов за своего друга и стали вспоминать многие хорошие и героические приключения, которые разделили с замечательным дворфом.

Пуэнту было что порассказать, понятное дело — с изрядными преувеличениями, но удивительно было, что Дзирт До’Урден сказал немного.

— Я должен извиниться перед твоим отцом, — сказал Нанфудл Конраду.

— Извиниться? Нет, гном, он ценит твои советы так же высоко, как и любой другой дворф, — ответил молодой принц Мифрил Халла.

— И все же я должен принести извинения ему, — сказал Нанфудл, и все в комнате прислушались. — Я приехал сюда с леди Шаудрой и не хотел оставаться, и все же прошли десятилетия. Я немолод уже — через месяц отмечу шестьдесят пятый год.

— Правильно, правильно! — оборвал его Кордио, никогда не упускавший шанса поднять тост, и они все выпили за долгое здоровье Нанфудла.

— Спасибо вам всем, — сказал Нанфудл, сделав глоток. — Вы были мне как семья, что и говорить, и годы моей жизни, проведенные здесь, были не хуже лет, которые я прожил раньше, и лет, которые я проживу еще… надеюсь.

— О чем ты говоришь, малыш? — спросил Кордио.

— У меня есть семья, — ответил гном, — которую я видел только несколько раз в свои недолгие визиты за эти последние тридцать лет. Я боюсь, пришло время мне уйти. Я хочу провести свои оставшиеся годы в моем старом доме в Мирабаре.

После этих слов повисла тишина, все сидели, не произнося ни слова.

— Ты не должен приносить моему отцу никаких извинений, Нанфудл из Мирабара, — уверил гнома Конрад и поднял свою кружку для очередного тоста. — Мифрил Халл никогда не забудет помощь великого Нанфудла!

Все единодушно и сердечно поддержали этот тост, но что-то кольнуло Тибблдорфа Пуэнта, как то недавнее любопытство, но, растворившись в своем горе, он не обратил на это внимания.

Но не забыл.

Раздражаясь и пыхтя, гном пробирался через валуны. Большие гладкие серые камни лежали вокруг, словно сложенные великанами у катапульты. Нанфудл хорошо знал это место — и потому предложил его для свидания — и не удивился, когда, протиснувшись между плотно укоренившихся камней, увидел Джессу, устроившую небольшой пикничок на покрывале.

— Тебе не помешали бы более длинные ноги, — поприветствовала орчиха.

— Мне помешали лишние тридцать лет, — ответил Нанфудл.

Он снял с плеч тяжелый мешок и сел на камень напротив Джессы, приняв протянутую жрицей миску с тушеным мясом.

— Все сделано? Ты уверен? — спросила Джесса.

— Три дня траура по мертвому королю… три, не больше — у них не много времени. Таким образом, теперь король — Банак, в конце концов он заслужил это звание.

— Он примерил ботинки гиганта.

Нанфудл не согласился:

— Король Бренор оставил Мифрил Халл в порядке. Банак справится, а если будет трудно, рядом много мудрых советников.

Гном сделал паузу и посмотрел на орочью жрицу внимательнее. Ее же пристальный взгляд был устремлен на север, где лежало еще молодое королевство ее сородичей.

— Король Банак продолжит работу Бренора, если Обальд Второй будет придерживаться взглядов своего предшественника, — уверил ее Нанфудл.

Джесса взглянула на него с удивлением и даже недоверием.

— Ты очень спокоен, — заметила она. — Ты проводишь слишком много времени в своих книгах и свитках и не тратишь ни секунды своей жизни на изучение тех, кто окружает тебя.

Нанфудл смотрел на нее с любопытством.

— Как ты можешь быть настолько спокойным? — спросила Джесса. — Разве ты не осознаешь, что только что совершил?

— Я сделал то, что мне было приказано, — запротестовал Нанфудл, не заметив тяжести в ее голосе.

Джесса проворчала что-то о чувствах и логике, собиралась возразить, но шум, похожий на скрежет металла о камень, оборвал ее на полуслове.

— Что такое? — спросил Нанфудл, уплетая тушеное мясо.

— Что тебе было приказано? — прогремел грубый голос Тибблдорфа Пуэнта, и Нанфудл подскочил, услышав, как берсерк, облаченный в свою шипастую броню, стал пробираться между валунами, царапая металлическими зубцами камень. — Да, черт возьми, кто приказал тебе? — Он ударил кулаками в металлических перчатках друг о друга. — И не сомневайся, мелкая крыса, я выясню, кто это.