Гаур (СИ)

— Сомневаешься в моих кулинарных способностях? — прищуриваюсь, глядя на утку. Бляяя! С какой стороны к ней подойти? Вот что мне сейчас с этой птицей делать, когда всё тело горит огнём, а внизу пульсирует острое возбуждение? Налитую кровью промежность прошивает током. Да так, что желание в мозгах зашкаливает до критической, красной отметки «ЖАРКИЙ СЕКС!»

Хочу! Как сумасшедшая хочу. Его одного! Как последняя озабоченная девка с панели, которая никогда не спала с достойным партнёром. Как мартовская кошка, в конце концов! А-а-а! Зачем же так целовать? Зачем быть таким магнитным и притягательным. Сексуальным. Горячим. Бешеным… Любимым?.. Я запуталась…

— Елена? — доносится в голове сквозь густую пелену возбуждения. — Всё в порядке?

— Что? — очнулась, взглянув на утку, — её длинная шея стояла «колом», обхвачена моими ладонями, предварительно испачканными майонезом.

— Уверена, что это съедобно? — низкий, сексуальный голос мучителя просочился в мою кровь, доводя её до точки кипения. — Ты в неё вмассировала пуд соли, полбанки жгучего перца и… — резко осип…

Дыхание мужчины сбилось неожиданно, стоило моим пальчикам обхватить эту чёртову кость в шкуре. Они, медленно скользя, двинулись от основания шеи кверху, и дойдя до воображаемой «головки члена», сделали вращающее движение против часовой стрелки.

— И своё возбуждение, — тихо добавила, облизав пересохшие губы, ненавидя при этом «горе-монаха». Лучше бы следил за своим достоинством, и присунул его куда надо! Сдалась ему эта тонкая шея дохлой птицы, чертов сукин сын! Она даже крякнуть не может от удовольствия, потому что глядя на широченные чёрные зрачки Гаура, я вижу в них опьяневшую и одновременно взбешённую от недотраха фурию с закушенной губой, а дымящийся член в шортах Артёма подсказывает, что утке было не просто отлично, а охренительно ПРЕКРАСНО!

А чего? Может я решила хотя бы на птице воплотить в жизнь свои сексуальные фантазии. Артёму и так хорошо. Он зритель. Это шоу его явно заводит. Меня же присутствие парня только вдохновляет и ещё больше раззадоривает. Если бы не бокал портвейна и соблазнительные длинные пальцы Гаура в джеме, способные извлечь из женского тела чудеснейшую эротическую музыку, я бы эту птицу за одно мгновение скормила овчарке и ушла спать, а так, продолжаю уверенно двигаться к поставленной цели. И плевать я хотела на его временный целибат! Мне нужна доза удовольствия. Я же в отпуске? Или нет?

Артём.

«Сумасшедшая! Чокнутая! Что же ты творишь? Никакой птицы видеть больше не хочу в моём доме! Нахрен всё! Все эти нежные, скользящие движения по шее полуфабриката, словно по члену, доводят до психоза. Моё воображение сделало из меня извращенца! Дожил! Ощущаю кайф, глядя на то, как маленькая стерва, эротично прикусив нижнюю губку, воодушевлённо втирает майонез в шкуру будущего «Комплимента от Чудо-повара». Ммм… — слышу в голове страдальческий стон моего сражённого наповал Эго. — Твою ж… детка!»

— Елена, что ты делаешь? — любопытствую сквозь сжатые зубы, стискивая ладонями край столешницы.

— Готовлю ужин, разве не видно? — с придыханием поясняет чертовка.

— Ты имела ввиду «афродизиак»? — член дёргается, как только она издаёт нечто похожее на вздох разочарования, переходящий в тихий, сладостный стон.

— Я имею ввиду запечённую утку. Сейчас замариную, добавлю веточки розмарина и положим птицу на противень брюшком вниз… — делает паузу, чтобы вдохнуть запах камфары, источающийся из тонких листочков растения. — Ммм, какой свежий аромат. Прям к морю захотелось, — откусывает кусочек листика, страдальчески выдыхая, от чего меня ведёт в который раз. Вспоминаю танец её тела у моря и мне невыносимо хочется «брюшком вниз» положить на эту столешницу мою страстную занозу и, раздвинув широко эти стройные бёдра, пристроиться сзади без лишних разговоров. Как же Ритка была права, черт возьми!

— Включи духовку на 210 градусов, — внимательно рассматривает проделанную работу. — Черт! Надо шею ещё немного натереть, — окончательно добивает меня своим решением, принимаясь повторно намазывать эту чёртову утку, мать её!

Расслабленная ладонь девчонки скользит от хвоста птицы до основания тонкой шеи, столь плавно и нежно размазывая пряную смесь, что я, как последний прельщенный идиот, наблюдаю за ней, ощущая прокручивающие движения тонких, сомкнутых пальчиков на себе. Вот они ложатся на линию шва, что идёт от центра яиц к головке, проходят до уздечки и продолжают двигаться к венцу. Ладонь нежно касается влажной верхушки, слегка сжимает её, затем скользя, плавно опускается по стволу в самый низ, к лобку. Повторяет раз за разом этот волшебный пасс со всех сторон ствола и… блять! Я хочу получить от неё долбаный минет! Эта гребаная прелюдия с уткой меня завела! Хочу, чтобы её дыхание скользило по моей коже, опаляя каждый миллиметр тела, хочу ощутить на яйцах влажный и горячий язык, хочу слышать её грудной стон удовольствия, когда она сомкнёт пухлые губки на моем члене, хочу, черт возьми, её всю без остатка!