Гавайи: Дети солнца

С наступлением ночи облик "Ждущего" изменился. Верхняя часть кормы была украшена гирляндами цветов и флагами из желтой тапы. Настил платформы, связывающий оба корпуса, выложили полированными дощечками. В носовой части установили крытое травой святилище Оро, и сейчас туда, сохраняя мрачное и торжественное молчание, двигалась группа жрецов, облаченных в ритуальные одежды.

Верховный жрец, одетый, как всегда, в белый наряд, отороченный по нижнему краю акульими зубами, с маленькой шапочкой из красных перьев на голове, возглавлял процессию. Когда он остановился, все островитяне, от короля до последнего раба, пали ниц, спрятав лица в ладонях. Ибо то, что вскоре должно было произойти, считалось запретным даже для взора короля. Сейчас в специально устроенное на каноэ временное святилище следовало поместить статуэтку Оро, сплетенную из волокон, украшенную разноцветными перьями, со вставленными в голову ракушками, заменявшими божеству глаза, чтобы доставить его на Гавайки. Верховный жрец извлек из широких складок своего одеяния сверток из листьев дерева ти, надежно скрывающий фигуру бога от глаз посторонних, и, держа её высоко над головой, начал устрашающим голосом читать молитву, а затем опустился на колени и положил фигурку в травяную хижину, выполняющую сейчас роль храма. После этого верховный жрец сделал шаг назад и, ударив о каноэ своим жезлом, возгласил:

– О "Ждущий Западного Ветра"! Доставь своего бога на Гавайки в целости и сохранности!

Собравшиеся на каноэ понемногу начали вставать, и гребцы заняли свои места. Сразу после этого на полированный настил лодки ступили провидцы и толкователи знамений, мудрецы, одетые в балахоны из темно-коричневой тапы и маленькие шапочки, украшенные вшитыми по краю собачьими клыками. Некоторые из них несли с собой тыквы, при помощи которых можно было предсказывать всевозможные явления, другие в это же время внимательно изучали небеса, стараясь отыскать приметы, свидетельствующие о благополучном исходе путешествия. Однако никто из них пока что не торопился делиться с остальными своими наблюдениями.

Тероро, в желтой одежде и боевом шлеме с длинными перьями и акульими зубами, занял свое место на носу лодки, а король, в драгоценном золотистом наряде, закрывавшем щиколотки, расположился в центре каноэ. На судне воцарилась тишина, и в этот миг верховный жрец объявил о том, что он готов к ритуалу жертвоприношения.

Слуги Оро вышли вперед, держа в руках пальмовые листья, которые они выложили в определенном порядке у задней части травяного храма. На листьях вскоре появились необычные дары: огромная рыбина, выловленная в лагуне Бора-Бора, крупная акула, добытая в море, морская черепаха, привезенная с далекого острова, и свинья, которой с момента её рождения было суждено быть принесенной в жертву великому Оро. Однако эти четыре убитых существа не были сложены рядом друг с другом. Между ними оставались свободные места шириной примерно в восемнадцать дюймов, которые были выстланы двойным слоем пальмовых листьев.

Сейчас наступил тот самый момент, когда жрецы вывели восемь человек, которых должны были принести в жертву Оро, и люди Бора-Бора, затаив дыхание, в страхе наблюдали за тем, как их соплеменники готовятся проститься с жизнью. Они увидели рулевого, который тайно молился Тэйну. Перед их взором появился и неосторожный мужчина, позволивший себе задремать в храме. Были здесь и нерасторопный дозорный, и любивший поспать молодой сановник. С болью в сердце провожали их взглядом жители острова. Далее следовали четверо рабов: существа, лишенные всех прав. Им было запрещено подавать голос, до них не разрешалось дотрагиваться, и даже при жизни они воспринимались остальными как грязные и недостойные существа, почти трупы.

Как только предполагаемые жертвы вышли вперед, жена одного из присутствовавших на лодке рабов (если, конечно, женщину раба можно было назвать таким словом) неожиданно издала пронзительный крик. Она принялась причитать, и её вопли выражали сильнейшие душевные муки.

Этот поступок считался из ряда вон выходящим нарушением всех традиций острова, особенно если учесть её положение рабыни, и поэтому все, стоявшие на лодке в тот момент, невольно замерли, понимая, что это внезапное проявление чувств не предвещает ничего хорошего.

"Теперь наш остров будет считаться оскверненным, – тут же пронеслось в голове Тероро. – Наверняка после такого события они решатся принести в жертву короля, чтобы как-то успокоить своего бога".

"Ну, а сейчас верховный жрец обязательно возмутится, – подумал Таматоа. – Итак, мой бедный брат обречен".

А у всех тридцати гребцов промелькнула одна и та же мысль: "Скорее всего, завтра двое из нас будут принесены в жертву Оро".