Гавайи Миссионеры

Мне помнится, тебе было велено отплыть на Кауи, - за метил Эбнер.

Куда они меня направили, и куда я поплыву - это два со вершенно разных места, - просто ответил Уиппл. Правда, пре подобный Хейл сразу же успокоился: у Уипплов не было при себе багажа, и поэтому Эбнер решил, что семейство решило по пути навестить какой-нибудь из островов, например, Ланаи или Молокаи. Однако когда бриг миновал эти порты, семья Уипплов по-прежнему находилась на борту "Фетиды". У само го пирса Лахайны Джон схватил Эбнера за руку и попросил:

Не торопись уходить. Я хочу, чтобы ты стал свидетелем того, что сейчас должно произойти. А вот и Иеруша! Я хочу, чтобы она тоже подошла к нам, чтобы потом не было противо речивых пересудов по поводу того, что я собираюсь сделать.

Прихватив с собой жену и детей, Джон повел чету Хейлов к магазину Джандерса и бодрым голосом обратился к владельцу:

Капитан, я прибыл сюда, чтобы полностью отдать себя в ваше распоряжение. Теперь моя судьба зависит от вас.

Что вы хотите этим сказать? - подозрительно спросил Джандерс.

У вас здесь очень большой бизнес, капитан. С каждым годом в Лахайну приплывает все большее количество кито бойных судов. Вам потребуется помощник и партнер. И вот я предлагаю себя в качестве этого партнера.

Вы покидаете миссию?

Совершенно верно.

Это из-за Хьюлетта?

Да, в основном. Но есть и другие причины. Я почему-то привык считать, что люди за свою работу должны получать денежное вознаграждение. Причем справедливое. - Он потя нул ткань своих поношенных, не по размеру мешковатых брюк, потом указал на платье Аманды и заметил: - Я устал каждый год приезжать в Гонолулу за тем, чтобы заглянуть в мешок с обносками и посмотреть, какую же ненужную дрянь на этот раз швырнули мне в лицо из Бостона. Я хочу работать на себя, получать зарплату и покупать то, что мне нравится.

И Аманда полностью согласна с вашим решением? - поинтересовался капитан.

-Да.

Это так, Аманда?

Я люблю Господа, - ответила женщина, - и служить ему доставляет мне радость и удовольствие. Но, кроме того, я люблю порядок и достаток в доме, и с тем, что сказал мой муж, я полностью согласна.

А у вас есть какой-нибудь капитал, чтобы вложить его в наше предприятие? - без особой надежды в голосе поинтере совался Джандерс.

Моя семья явилась к вам без какого-либо нажитого иму щества, - ответил красавец-доктор, которому в то время ис полнилось двадцать девять лет. Все, что у нас есть - это одежда, которую мы выбрали себе среди обносков. У меня нет с собой ни лекарств, ни инструментов и никакого багажа. Де нег, конечно же, тоже. Но зато у меня имеются знания, каса ющиеся этих островов, да такие, которыми не обладает никто другой на всей земле. Вот это я и могу вам предложить.

Вы говорите на гавайском?

Свободно.

Джандерс подумал еще несколько секунд, а затем протянул доктору свою грубоватую руку:

Сынок, отныне ты мой партнер. Кстати, я отметил тебя еще на "Фетиде", когда любознательность заставляла тебя за давать массу вопросов.

У меня будет только еще одна просьба, капитан, - доба вил Уиппл. - Я хотел бы занять у вас некоторую сумму де нег... прямо сейчас...

Я обеспечу тебя и твою семью и питанием, и жильем.

Мне понадобятся эти деньги, чтобы приобрести свой соб ственный набор необходимых медицинских инструментов и лекарства, какими пользуется любой врач. Все консультации и медицинская помощь для каждого будут бесплатными. Я все же остаюсь слугой Господа и готов служить ему, но только так, как это понимаю я сам, а не кто-то другой.

К концу недели Уипплы переехали в небольшую травяную хижину, которую вместе с большим участком земли предоставил доктору Келоло. Взамен этого он попросил Джона следить за здоровьем Маламы, поскольку ее старания по принятию новых законов вытянули из женщины немало сил. И уже в начале следующей недели на пыльной городской улице появилась первая вывеска, которая впоследствии станет одной из самых известных во всем государстве: "Джандерс и Уиппл".

* * *

После неприятной поездки в Гонолулу, где на собрании и Авраам Хьюлетт, и Джон Уиппл бросили вызов миссионерскому комитету, Эбнер Хейл серьезно встревожился. Он и раньше подозревал, какую опасность таит близкий контакт с местным населением, теперь же эти подозрения подтвердились. Испытывая самый настоящий страх перед гавайскими дикарями, Эбнер выстроил высокую стену вокруг всего своего участка, оставив лишь запасную калитку в задней части двора, через которую Иеруша могла бы проникать в свой класс для девочек и вести занятия. Кстати, проводились они в открытом помещении, похожем на сарай, расположенном в тени деревьев коу. В самом доме Эбнера было запрещено произносить даже слово на гавайском. Никакие служанки не допускались в это святилище, если они не могли говорить по-английски. А если к Эбнеру приходила делегация туземцев, он не забывал крепко прикрывать дверь, где находились дети, а сам уводил гавайцев в другое помещение, "комнату для туземцев", как ее называл сам преподобный Хейл. И тогда он был уверен в том, что дети никоим образом не смогут услышать этот языческий говор.