Гавайская история

В калифорнийской бархатно-черной ночи сияли связки ярких огней. Этот свет завлекал и манил: ночные рестораны и клубы взывали к любителям развлечений. Ветка отпрянула от окна. Соблазнительная ночная жизнь ее не привлекала. Ничуть! После недельной работы официанткой она знала цену этой ночной радости. Спасибо, наелась досыта.

— Спокойной ночи, — произнесла она, адресуясь к незримому небесному собеседнику, и закрыла ставни.

Огни пропали. Ветка улеглась и постаралась заснуть. Мысленно вернулась ко вчерашним событиям, перебирая фразы подвыпившего и трогательного незнакомца, погрузилась в сон. Вот она, почему-то в ковбойской широкополой шляпе, скачет во весь опор, спасаясь от погони. Лошадь совсем обессилела, начала хрипеть и мотать головой, разбрызгивая пену. «Ну, еще немножко, милая, потерпи!» — шепчет ей Ветка. Наконец вдали показалось знакомое белое здание. У таверны «Загнанная лошадь» ее поджидал давешний незнакомец Стив Браун…

Роза прилипла к стеклу, отделявшему в аэропорту Шереметьево зону регистрации. Глядя вслед удаляющемуся Паскалю, она блаженно улыбалась. Она знала, что рассталась с милым ненадолго. Как только получит визу и подберет себе замену на работе, тут же отправится за ним следом. Господи, только подумать, может, это на всю оставшуюся жизнь! Кто знает? Роза зажмурилась. Когда силуэт Паскаля исчез в лабиринте терминала, официальная невеста французского гражданина радостно притопнула каблучком: «Ce n'est pas un rêve! — Это не сон!» Она счастливо засмеялась. Потом, подметив недоумение окружающих, сделала серьезное лицо: «Mille pardos, господа» — и, рассекая напиравшую толпу, направилась к стоянке такси.

Эту Людмилу просто сам Бог послал ей на помощь. Софья Михайловна совсем сникла под грузом забот, тревоги и свалившегося на нее тяжкого недуга. До сих пор на ней висело все: уборка магазина, прием товара, обслуживание покупателей, «дебет-кредит» — они вели дело по старинке, как в России, записывая расходы в тетрадку. Компьютерную премудрость она так и не осилила. «Старую собаку не выучишь новым трюкам, — сказала она мужу, который предложил ей пойти на компьютерные курсы. — А дом я на кого брошу? Ну уж нет, обойдемся без технического прогресса, калькулятором».

Новенькая сразу влилась в работу. За несколько часов Людмила вымыла окна и витрины, перетерла запыленные сувениры на полках. Матрешки-ложки засияли золотистым светом, не хочешь — возьмешь! И правда, в придачу к знакомым с детства продуктам покупатели прихватили сразу три матрешки да пару жостовских подносов, валявшихся под прилавком. С тихой, располагающей улыбкой Люда продала за день недельную норму.

— Берите, не пожалеете, свежайшая «докторская» колбаска! Хотите попробовать? — уговаривала она очередного клиента, заглянувшего за московскими газетами, теперь ушедшего с полной сумкой и матрешкой в придачу.

Новая продавщица, словно магнит, притягивала покупателей, те мгновенно становились ее друзьями. Соня не могла нарадоваться:

— Ай да Илья, такую работницу нашел!

Надо сказать, что до этого Соне не слишком везло с помощниками. Одна только Катя-пьянчужка чего стоила! С утра пораньше она умудрялась потихоньку надраться в подсобке и уже к обеду едва держалась на ногах! Нанятый после нее парень из Казахстана оказался просто-напросто воришкой! Продавал товар, пропуская часть мимо кассы и складывая деньги себе в карман! Илья Борисович застукал его с поличным. Да и вообще за столько лет нерадивых работников перебывало немало. «Может, хоть с Людмилой повезет наконец, — с надеждой подумала Соня, — ладно, поживем — увидим!»

Войдя утром в торговый зал, она с удовлетворением отметила, что Люда, стряхнув с янтарных бус залежи пыли, развесила их на стене. В солнечных лучах они вдруг засверкали невиданной красотой.

— Красиво-то как, Людочка! Я совсем забыла про них!

Людмила откликнулась:

— Там у вас еще целая куча хохломских изделий. А гжель давайте поместим на отдельную полку. Зачем добру пылиться в коробках!

Звякнул дверной колокольчик, возвещая о клиенте.

— Доброе утро! Мне бы Софью Михайловну. Я Светлана Королева.

Широкая Рыночная площадь Роттердама, она так и называлась — Маркт, по четвергам с утра превращалась из центральной площади в огромный шумный многоязыкий рынок, где можно было купить все, что угодно!

Ирина неспешно, без всякого плана ходила по рядам, разглядывая диковинные товары.

Надо же, деревянная посуда совсем как у нас в глубинке. Повертев, заметила: только ни золота, ни росписи. Наша куда наряднее. А вот деревянные сабо (придет же такое в голову — вытачивать башмаки из дерева!) здесь расписывали розовыми блеклыми цветами.